Annual Register. Vol. 16. 1773 [4 August 1774]. The History of Europe. Chapter 1. P. 1 - 10
Положение дел. Польша. Россия. Ретроспективный взгляд на войну и её последствия. Уступка Гольштейна. Восстание в Крыму. Мятеж в Оренбургской губернии. Османская империя. Приготовления нового Grand Signior к продолжению войны. Немецкие княжества. Возобновление устаревших претензий. Состоянии империи. Уничтожение ордена иезуитов. Коммерческие неудачи. Голод. Землетрясения.
Хотя 1773 год и не был ознаменован многими великими или великолепными событиями, он обладал своего рода заслугой, потому что не был сопутствован всем тем злом, которое он предвещал. Очаги войны до сих пор ограничены государствами, с которых они начались[2]; и как ни вероятность восстановления мира не кажется большей, чем в начале года, так ни опасность распространения этих бедствий не увеличивается. Великие армии в Германии и на севере[3], которые, казалось, угрожают друг к другу и остальной части человечества уничтожением, спокойно держали в руках свои мечи и теперь так долго привыкли созерцать друг друга без каких-либо эмоций, что почти забыли свою природную вражду; в то время как их господины попытались путем переговоров и новых соглашений устранить роковые последствия их столкновения[4].
Однако следует признать, что тяжелые облака, которые нависали над политическим горизонтом, далеко не рассеялись, и что когда бы они не разверзлись, это будет сопровождаться ужасающим насилием. Необычайная сила и примечательная активность некоторых из континентальных князей, ревность других и амбиции всех не содействуют сохранению общественного спокойствия. В настоящее время нации всё больше милитаризуются и вынуждены искать применение новообретённой силе. Подобно древним Мародерам Северного Улья[5], страны становятся слишком малы для столь большого числа вооруженных людей. Настоящее мирное положение дел или, вернее, бездействие следует отнести скорее к взаимному недоверию и опасениям, и проницательной осторожности, которая ожидает благоприятных обстоятельств или несчастных случаев, чем к миру и уважению справедливости.
Положение Польши до сих пор остается неопределенным. Сейм действительно был проведен[6], делегаты назначены, и договоры о передаче земель и расчленения ратифицированы; и тем не менее было бы трудно сказать, что хоть что-либо было завершено. С одной стороны, проигравшие[7], обязанные подчиниться неизбежной необходимости настоящего, все еще надеются, что какие-либо неожиданные вмешательства судьбы могут дать им возможность восстановить свои права; с другой стороны, требования вооруженных претендентов[8], кажется, увеличиваются с их приобретениями так же, как и условия их получения. Таким образом, оба продолжают прежнее положение вещей; ни первые, не получив никакой дополнительной безопасности в своих новых владениях, ни вторые – в своих старых владениях.
С момента заключения данных договоров это было достаточно заметно и отразилось в недавнем поведении пруссаков в отношении Данцига[9]. И хотя две другие силы еще не предприняли никаких шагов той же природы, невозможно сомневаться в том, что в подходящее время они последуют их примеру. Действительно, меры, которые они предпринимали для постоянного вмешательства в дела и управление Польшей[10], достаточно демонстрируют природу их будущих намерений.
Поглощенная волнениями и разорванная на части, какой эта несчастная страна по-прежнему продолжает оставаться, но в течение этого года она не представила собой те шокирующие сцены бедствия, которые уже давно сделали её зрелищем, как сильного ужаса, так и сострадания. Огромные армии[11], расположившиеся на её территории, сделали любую оппозицию им невозможной, оправдания жестокости[12] исчезли; множество зрителей, состоящее из различных наций под разным командованием, взаимным контролем предотвращают возможные чудовищные преступления друг друга, жажда крови уменьшилась и превратилась в постоянное угнетение. В целом, состояние Польши, если не хуже, чем было, явило меньше возможностей в пользу своего улучшения.
В отношении войны[13] в этом году удача была не на стороне России. Её враги ежедневно все более привыкают к оружию и были научены порядку и дисциплине. Расстояние и положение также было много против неё; они были опытом научены трудностям болгарской кампании; службой, которая едва ли может успешно вестись, без помощи такого флота, который бы мог поддерживать превосходство на Черном море. Бунт в Крыму[14] и опасения распространения угрозы ближе к столице предотвратили некоторые старания, которые в противном случае могли бы быть сделаны в войне на Дунае[15].
По-прежнему еще предстоит увидеть, была ли мудрой политика России попытаться увеличить часть этой огромной империи, добавляя новые завоевания к бескрайним и плохо культивированным регионам, которыми она уже обладает и которые, возможно, в настоящее время слишком велики для управления одним правительством. В отношении прошедших событий сейчас можно подумать, что огромные сокровища и кровь, которые были так щедро растрачены в этой кампании, было бы гораздо лучше приложить к великим целям улучшения уровня жизни населения и международного положения государства; блеск бесплодных побед является бедным воздаянием за расстройства, сопровождаемые притеснениями народа, и разорение страны, которое неизбежно наступит из-за такого долгого и насильственного предприятия[16].
Это было очевидно из природы стран и обстановки в них, а также из последствий предыдущих войн с турками, что завоевания в Молдавии, Валахии и Бессарабии и победы на Пруте или Дунае не принесут, вероятно, большой пользы России. Порт на Черном море действительно был объектом особой важности; однако обладание им скорее всего имело бы лишь символический характер: порт не просто представлял критический интерес для Османской империи, но и владение им вызывало ревность в ряде европейских держав.
По-прежнему лишь предстоит узнать, будут ли новые приобретения в Польше или влияние, полученное в этой стране двором Петербурга, эквивалентны потерям, ущербу и опасностям такой войны. При глубоком изучении они кажутся очень недостойными такой цены. Если бы Польша по-прежнему продолжала оставаться тем, чем долго была, великой и могущественной нацией в ведении прославленных князей и под охраной знати, известной своим мастерством и военными добродетелями, такое расширение границ было бы предметом момента и принесло бы России большую дополнительную безопасность. В настоящем же случае эти обстоятельства полностью изменились. Россие нечего опасаться от Польши и немного возможно получить от нее. Сейчас она присоединила большие территории в Литве[17], которые имеют схожую природу, относительно почв и климата, и многое в том же состоянии пригодности для выращивания культур, с теми широко продлёнными, наполовину брошенными территориями, которыми она уже обладала в данном театре и которые по-прежнему требуют времени и труда веков, чтобы быть населенными и культивированными. И старые, и новые владения создают одни и те же товары, имеют одни и те же потребности, требуют одинаковой степени улучшения и не способны быть использованными для помощи друг другу.
Что касается границ, вместо соседства миролюбивого, ленивого и важного поляка Россия теперь расширила свои границы, в контакт с теми её ревнивых, бдительных и предприимчивых конкурентов и тем самым заложила фундамент (если настоящая система продолжится) для бесконечных препирательств и споров, схожих теми, что удерживают Германию и север в постоянном состоянии войны и путаницы[18]. Самый мудрый и благожелательный государственный деятель не мог бы пожелать более удачного буфера, чем Польша, чтобы предотвратить столкновение немецких и московских империй; но демон холодного раздолья смог бросить горькие семена раздора, которые теперь, вероятно, прорастут.
Что касается повышения или сохранения влияния в Польше, то недавние меры принесли минимальные преимущества в этом отношении, как и в любом другом. Россия раньше исключительно управляла и направляла советы этой страны[19], не была она лишена большой безопасности и преимуществ, которые она имела с этого неограниченного влияния, хоть и наиболее ошибочным поведением и фальшивой политикой[20]. Теперь же она делит свою власть с другими членами триумвирата[21], которые будут достаточно осторожны, чтобы она не сохранила больше, чем её доля, также её дивиденды в будущем разделе останков этой республики [Речи Посполитой] не будут в какой-либо степени эквивалентны преимуществам, которые она потеряла, лишившись влияния в неразделенной стране.
Те планы, которые раструбили по всей Европе[22], о полном завоевании и подрыве Османской империи, однако, возможно, были озвучены, чтобы польстить воображению людей или поспособствовать переговорам по кредитам; они не могли быть серьезно восприняты ни одним государственным деятелем. Если бы такой проект даже и был бы принят, он бы не способствовал никакой хорошей цели, что, вероятно, было бы весьма губительным для России. Вечные границы, которые природа провела между этими империями, их удаленность, положения и в огромной степени крайняя разность климата, а также имений, обычаев и религий жителей представляют непреодолимые барьеры их связям, и управлять Османской империей настолько же невозможно для Петербурга, как и было бы для Константинополя править русскими.
Война в Средиземном море[23] в этом году имела мало или и вовсе никаких преимуществ, кроме тех, что исходили из раздела призов. Война такого рода всегда наносит серьёзный ущерб торговле и имела в данном случае особенно серьёзные последствия для французских купцов, что бросило тень на две главные ветви Дома Бурбонов. Смерть Али-бея[24] и возвращение Египта в его обязанности[25] отняли одну из главных выгод, которую можно было бы извлечь. Пролив Дарданеллы видится менее выгодным в использовании, однако по-прежнему не может быть предметом, недостойным рассмотрения до тех пор, пока он остается благоразумным поводом для зависти и негодования тех князей[26], и пока какие-либо преимущества, ожидаемые от продолжения войны в Леванте[27], будут эквивалентны риску разрыва с Францией и Испанией. Их флот, однако, в последнее время был усилен и, говорят, будет превращён в мощный этим летом.
Уступку герцогства Гольштейн[28] Дании[29] не следует рассматривать ни в каком другом свете, кроме как жертву нынешней войне, и поэтому необходимо оценивать её как меру, обесценивая любых будущих преимуществ, которые Россия могла бы получить за счёт войны. В то же время, ничто не может быть более явной демонстрацией опасений, которые последняя [Россия] имеет в отношении к планам своего близкого северного соседа[30], чем та большая цена, которая была заплачена по этому случаю за дружбу Дании.
Любой ценой и любыми средствами получить немецкое княжество с правом голоса в рейхстаге империи[31] было одним из самых любимых и заветных проектов Петра Великого. Но бдительность и расчетливая ревность, с которой даже его ближайшие союзники[32] относились к этому проекту, предотвратили его воплощение. Они легко присоединились к нему [Петру] в лишении Швеции её лакомых кусочков[33] и украшали себя их частями, но предусмотрительно отказались от чести стать его ближайшим соседом России.
Этой целью, которую Петр не смог для себя достичь, он тем не менее хотел завладеть для своих преемников, и это соответствующим образом повлияло на заключенные им браки его детей[34], в результате чего недавно умерший несчастный император Петр Третий[35] объединил в собственном лице, герцогства Шлезвига и Гольштейна с империей России.
Ввиду тщеславия человеческих планов и замыслов, настоящий преемник отказался от этого предмета, который был опекаем такой большой заботой и беспокойством и был получен через его первоначальное отцовское наследство[36], почтенный своей древности и, учитывая его стоимость и границы, без каких-либо условий[37]; а Дельменхорст и графство Ольденбург ни в коей мере не могут быть рассмотрены как таковые[38]. Следует, однако, признать, что эти герцогства имеют много большие последствия и значение для Дании, чем для России, и что эта уступка устраняет семена бесконечного раздора в отношениях между этими государствами.
Деспотизм российского правительства может лишь обеспечить послушание, пока кнут находится непосредственно перед глазами народа; но как только расстояние или что-либо иное закроют их от непосредственного насилия властей, вся дисциплина, порядок, а также покорность тут же закончатся, и те, кто был непосредственно среди самых презренных рабов, сразу же станут одними из самых наглых нарушителей всех законов и обязательств. В связи с этой развращенной позицией (которая является неотделимым спутником деспотизма при поддержке оков церкви) у русских обязательно должна начаться новая война, которая в этом году и имела место быть в Крыму[39]; где донские казаки вместе с другими подданными, восставши, объединились с татарами и теми немногими из турок, которые остались в стране, и стали настолько великой силой, что полностью подчинили целое. Таким образом, были сорваны все прежние успехи России на этом полуострове.
В недавнее время бунт более опасной природы вспыхнул в границах Казанского царства[40] ввиду, говорят, экстраординарных повинностей, установленных для поддержания войны, и постоянных рекрутских наборов в армию[41]. Для этой цели, несмотря на огромные улучшения в уровне знаний и науки, которые произошли в России, оказалось не поздно поднять из мертвых нового Demetrius (Дмитрия)[42].
Казак, имя которому Pugatschef (Пугачев), присвоил себе имя и титул несчастного покойного императора Петра Третьего. Он притворяется, что с помощью исключительного вмешательства Провидения совершил свой побег от убийц, посланных для его уничтожения, и что сообщение о его смерти было всего лишь фикцией, придуманной двором, чтобы успокоить умы людей и, когда они потеряют все надежды на лучшее управление, примирить их с настоящим незаконным правительством[43].
Этот самозванец притворяется святым, он узурпировал одеяние патриарха и раздает благословения людям, как будто он новый апостол[44]. Он заявляет, что не извлекает никакой корысти, что он, полностью отрешился от сует мира и оставшуюся часть своей жизни посвятит целиком благочестию; и что, как только он поместит своего дорогого сына на престол, то снова удалиться, чтобы вести жизнь отшельника. Несмотря на грубость своего самозванства, трогательность и чудесные обстоятельства повести, особенно впечатляющие на фоне недовольства и невежества народа, обеспечили ему бесконечное число последователей, среди которых, говорят, были многие из дворян Oremburg (Оренбургской губернии)[45], где начались неприятности, а также из соседних частей страны. В Петербурге эта проблема была воспринята настолько серьезно, что был опубликован манифест против Пугачева и его сторонников, в котором взывали к разуму народа и содержалась просьба быть настороже против таких заблуждений. Генерал Бибиков[46] и несколько гарнизонов войск[47] были также направлены на подавление восстания; но так как эта проблема возникла только ближе к концу текущего года и еще окончательно не решена, конкретные детали будут объявлены в будущем.
Невозможно, чтобы эти бунты имели какие-либо чрезвычайные последствия; они, тем не менее, возвестили о неустойчивом состоянии власти в этой империи, и примечательно, что они являются последствиями войны, которая была, вероятно, предпринята для предотвращения подобных волнений.
Кампания этого года на Дунае[48], хотя она и принесла продуктивные преимущества, по своему характеру и расстоянию оказалась для России дороже, чем кампании двух предыдущий лет. В целом, в каком бы свете не рассматривалась эта война, если отделить её от блеска побед, будь то в отношении денежных расходов, убыли населения, потери Гольштейна, внутренних беспорядков, или в связи с уничтожением древних ориентиров и границ, или низвержения сложившейся системы Севера, тем самым создав прецедент для будущего нарушения всей верности и союзных отношений и формирования нестандартных, неестественных и опасных механизмов. С любой точки зрения, по-видимому, война была весьма губительной и разрушительной для России, и нет надежды на то, что вероятность успеха или извлечение преимуществ сможет в какой-либо степени компенсировать то зло, которое война уже принесла, и что еще, вероятно, принесет империи.
После обзора общего состояния дел в настоящее время представляется вероятным, что скорейшее и окончательное завершение войны не может быть неприемлемым для двора Петербурга и что, если переговоры о мире возобновляются, императрица окажется умеренной в своих требованиях. Брак великого князя[49] с княгиней Гессен Дармштадт[50], сестрой принцессы Пруссии[51], не имеет никакого другого политического значения, чем, как можно предположить, сотрудничество в укреплении связей между дворами Петербурга и Берлина. Единокровность князей [т.е. династические связи], однако, имеет продуктивный эффект лишь тогда, когда их интересы совпадают.
Настоящий год был удачным для Османской империи; и хотя события войны влекут за собой только отрицательные последствия, они имеют такую природу, что могут оказать и огромное значение. Способности великого министра[52] и предприимчивый дух отважного авантюриста[53] дали новую жизнь всем делам Османской империи. Египет восстановился, Алли-бей более не властен, порядок у берегов Малой Азии наведен, и османские войска стряхнули панику, и, наконец, научились созерцать врага с выражением стойкости на лицах. И хотя восстание в Сирии до сих пор поддерживается шейхом Дагиром[54], теперь оно не может принести какие-либо опасные последствия; состояние вещей так сильно изменилось в лучшую для осман сторону и в столице, и в провинции, и в армии, что можно предположить, что все будет способствовать восстановлению мира.
Никакое мнение пока не может быть сформировано относительно возможного влиянии смерти Grand Signior[55] (который скончался вскоре по окончанию года) на общественные отношения. Так же мало что можно сказать о характере его преемника[56]. При восшеситвии на престол правители всегда кажутся выше смертных, и говорят, что от них стоит ожидать великих вещей. Новые царствования, как правило, энергичны в своем начале; но не представляется вероятным, что наследный принц по своему первому выходу из сераля, в котором он находился в условиях заключения в течение 40 лет[57], будет иметь много собственных идей в государственных делах; можно представить себе, что он будет в течение некоторого времени руководствоваться теми, кого он застанет уже во власти и управлении. Судя по уже обнаружившимся тенденциям, он делает такие приготовления, которые указывают на ведение войны с удвоенной энергией[58].
Сформировать какую-либо гипотезу о дальнейшем поведении двух великих германских держав[59] было бы делом немалых трудностей. Их непрекращающиеся подготовка к войне, а также увеличение армий без какого-либо видимого врага, представляет нам тайну, которая может быть раскрыта только по её последствиям. Значительное число лагерей, разбитое императором[60], и движения его войск на турецких границах сформировали впечатление, что [Иосиф II] намерен принять активное участие в войне на Дунае; и не исключено, что эти опасения имели некоторое влияние на поведение османов в ходе кампании. Однако поскольку никаких военных действий не произошло, возможно, было бы разумно предположить, что эти движения были предназначены только для устрашения Порты[61], чтобы тем самым побудить её согласиться на такие условия, какие бы отвечали интересам Петербургского двора. В то же время следует признать, что этого утверждать с уверенностью пока невозможно; возможно, любое такое совпадение дружбы и чувств на самом деле не существует между двумя силами, за исключением того, что находится в непосредственной связи с их долей Польши.
Среди пороков, порожденных нынешним веком, нет ни одного возможно более тенденциозного или заразительного по своему примеру, чем тот, который в настоящее время вошел в моду в Германии и на Севере: возвращение устаревших титулов и возобновление территориальных претензий. Опасный успех, который уже этому сопутствовал, поможет распространять зло, если его своевременно и эффективно не пресечь за расшатывание безопасности, а также за превращение всех владений в нестабильные. Иск такого рода в недавнее время был начат в отношении города Гамбурга и подан на рассмотрение Вены графом Schomberg[62]. Как следует из статуса гамбуржцев, их свободы, помимо оригинальной покупки прав, были несколько раз признаны и подтверждены[63], и публичное заявление на рейхстаге империи в 1510 году, на котором Гамбург был признан свободным имперским городом, были закреплены в течение 500 лет; такая попытка в любой другой период стала бы лишь поводом для веселья или насмешек. В настоящее время случай Гамбурга, однако, очень напоминает судьбу Данцига; гамбуржцы, поняв, что соседний монарх был в сговоре[64] из-за титула и, вероятно, призвал к подаче претензии, схожесть их ситуаций и исход судьбы Данцига поразили их своими ужасами и дали им не одну причину для самых веских опасений.
Иск в некоторой степени того же характера, которому хотя и не сопутствовал такой же террор, был подан королем Пруссии[65] к государству Голландии. Данный иск заключается во взыскании долга более чем вековой давности на сумму более 4 миллионов флоринов, этот долг якобы возник из-за неуплат нескольких из городов, принадлежавших республике в герцогстве Клевском[66] в пользу дома Бранденбурга. С другой стороны, было доказано, что этот предполагаемый долг с титулами, на которых он основывается, был упразднен договором, заключенным в августе 1698 года между курфюрстом Бранденбурга Фридрихом Первым и High Mightinesses[67]. Но так как требования об оплате были очень настоятельными, это вызвало некоторую тревогу в Голландии; документы были представлены, и на претензии ответили, но, возможно, что права еще будут пересмотрены.
Обмен территориями, о котором много говорили, между королем Пруссии и герцогом Мекленбург-Шверине[68], по которому герцог отказывается от своего княжества и получает взамен королевскую долю в герцогстве Клевском. Хотя улизнуть из когтей переросшего соседа, который окружает, угнетает и подавляет его при каждом удобном случае, может быть весьма верным решением для слабого принца, значение эквивалента рассматривается в такой ситуации не столько как непосредственная гарантия безопасности, которая ему сопутствует[69], такой обмен, при настоящем положении дел, создаст крайне опасный прецедент в Германии. В скором времени подобные предложения будут сделаны и другим слабым князьям, чтобы побудить их принять компенсацию, и такие средства будут приняты в отношении тех, кто не повинуется: их наследственные домены станут непростыми для управления и не принесут им более никакой пользы, и тогда в скором времени они сочтут за счастье провести любой обмен. Такие меры, вероятно, первое, что будет принято, чтобы подготовить почву для полного изменения системы в Германии.
На самом деле, представляется, что империя находится в такой же ненадежной ситуации, в какой она находилась всегда с момента её основания[70]. Равновесие было полностью свергнуто, и она должна будет встать на путь самого необычайного развития событий, чтобы баланс возможно было восстановить. Судьба продажной и самовольной польской знати представляет собой зеркальное отражение ситуации с немецкими князьями, которую те не потрудились достаточно тщательно и внимательно изучить.
Полное изгнание иезуитов[71] после того, как они в течение свыше 200 лет производили столько шума, после их интриг, создавших так много путаницы в мире, хотя это было давно ожидаемо, представляет собой настолько примечательное событие, что оно оставит отпечаток выдающейся эпохи на нынешнем году. Снижение церковной власти теперь стало настолько повсеместным во всех католических государствах, что это уже не частность ни в одном из них; и те из поползновений, которые несколько лет назад произвели бы наибольший шум и были бы рассмотрены как вопросы наиболее грозной природы, теперь умалчиваются как само собой разумеющееся. Даже князья-епископы следуют примеру светских; епископ Льежа[72], встретившись с некоторой оппозицией против его попыток секуляризации земли монастыря, находившегося на его собственных территориях, по этому случаю обратился к императору[73] как к Первостепенному Лорду[74]. Исход в отношении монахов не предрешен.
Кажется, всеобщая мода существует во всех вещах, даже в добродетелях и пороках; поэтому, когда она обозначается, нет ничего более примечательного, как её проявление в церковных делах. В то время как это было модой веков даровать титулы, власть и имущество церкви, она была завалена ими, благочестие выродилось в порок; простые люди разорили свои семьи, князья – их страны, только чтобы сделать её слишком богатой и слишком сильной. Когда же эта неестественная сила и величие спровоцировали смуту инцидентов, было сочтено необходимым лишить её силы, и волна моды взяла противоположный курс с такой же скоростью и, кажется, теперь продолжится со рвением до тех пор, пока ничего после себя не оставит.
Большие коммерческие неудачи, которые обрушились в предыдущем году на все предприятия в этой стране, в настоящее время достигли их предельной степени в Голландии; и были столь тревожной природы и столь обширны по своему влиянию, что угрожают смертельным ударом по всем государственным и частным кредитам во всей Европе. Эти неудачи были результатом необеспеченных ценными металлами кредитами, а также больших спекулятивных сделок в торговле и в государственных фондах разных стран; и хотя сопровождаемые огромным множеством частных случаев с потерями в не менее чем 10 миллионов фунтов стерлингов, в общем, неудачи не изъяли ничего из общей биржи: ни капиталы, ни товары, находящиеся там, не сократились. Однако, путем уменьшения стоимости этих товаров, был нанесен столь же пагубный ущерб, как если бы потеря была реальной, и ничего, кроме самых разумных и своевременных правовых мер, не может предотвратить это роковое последствие.
Не следует удивляться, что республика Голландии, так долго являвшаяся центром мировой торговли, должна была преследовать мудрейшие меры в отношении этого случая; и что в стране торговцев ряд частных лиц, от их долгого знакомства с денежными вопросами, а также обладая знаниями о перипетиях, сопровождающих торговлю, должны были сыграть мужественную, энергичную и щедрую партию в поддержке государственного и частного кредита. Но было особенно удачно, что без времени для какого-либо предварительного консенсуса, подобные меры были приняты большинством других торговых стран; с помощью чего фатальные последствия, которые были задержаны, были в значительной степени и предотвращены, и несчастья, которые в противном случае стали бы повсеместными, были ограничены. На некоторые из этих случаев мы обратим внимание в последующих главах.
Голод, от которого так долго страдают различные части Европы, в этом году тяжело ощущался в ряде стран. Германия, Богемия и Швеция представили собой сцены величайшего бедствия, и множество людей погибло в этой несчастной крайности, желая самых простых и самых распространенных жизненных потребностей. Франция, хотя и в меньшей степени, была значительным соучастником в этом несчастье; и нищета людей обусловила бунты и беспорядки в ряде провинций. Ни увеличения экспорта Англии, ни всех других мер, которые были приняты, чтобы способствовать той же цели, оказалось достаточно, чтобы исправить зло, исходящее из ненастных небес и нерегулярных сезонов.
Никакой период времени, с тех пор как навигация и коммерция не свели далекие народы и познакомили их с делами друг друга, не представил такое количество землетрясений в отдаленных и различных частях мира, как нынешней год. От Арктики до центра Африки, и от крайнего Северо-востока до Western Indies [75], земной шар сотрясался повсюду, и природа, кажется, борется с каким-то сомнительным кризисом. Однако, в угоду провидению, бедствия ни в коей мере представляли значительной опасности и чаще имели место быть в сезоны, когда столкновения были меньшими в численности и ограничены их степенью.
Перевод и комментарии: Дарья Дьячкова
[1] Османский султан.
[2] Главные события русско-турецкой войны (1768-1774) произошли на причерноморском театре боевых действий; Первая польская война (1768-1772) и последовавший первый раздел Речи Посполитой (1772) были ограничены территориями польского государства.
[3] Армии германских князей, лишь номинально подвластных Священной Римской империи во главе с Австрией, королевства Пруссии и Российской империи.
[4] Переговоры о разделе территорий Речи Посполитой три стороны вели в Петербурге.
[5] Эпоха викингов (VIII-XI век н.э.).
[6] Весной 1768 года.
[7] Поляки.
[8] Россия, Австрия и Пруссия.
[9] Официально Пруссия аннексировала Данциг/Гданьск лишь в 1793.
[10] В середине XVIII века Речь Посполитая уже не была в полной мере независимой. Российские императоры оказывали непосредственное влияние на избрание польских королей. Особенно ярко эта практика видна на примере избрания последнего правителя Речи Посполитой Станислава Августа Понятовского, бывшего фаворита российской Императрицы Екатерины Великой. Во время правления Владислава IV (1632–1648) всё чаще стало применяться право liberum veto. Эта парламентская процедура была основана на представлении о равенстве всех шляхтичей-представителей законодательного органа Речи Посполитой – сейма. Для принятия каждого решения требовалось единодушное согласие. Мнение любого депутата, что какое-либо решение противоречит инструкции, полученной им от всей шляхты повета при избрании, даже если это решение было одобрено остальными депутатами, было достаточным для того, чтобы заблокировать это решение. Процесс принятия решений всё более затруднялся. Liberum veto также предоставляло возможности давления и прямого влияния и подкупа депутатов со стороны иностранных дипломатов, которые этой возможностью активно пользовались. [URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0%B0%D0%B7%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D1%8B_%D0%A0%D0%B5%D1%87%D0%B8_%D0%9F%D0%BE%D1%81%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%BE%D0%B9]
[11] Австрии (с 1769 года, Ципское графство и ряд прикарпатских округов) и Пруссии (с 1771 года, территории от Эльблонга вдоль побережья Балтийского моря).
[12] Ранее Пруссия объясняла ввод своих войск попыткой предотвратить распространение чумы.
[13] Русско-турецкая война (1768-1774).
[14] В ходе войны князь Долгоруков вынудил крымского хана Селима бежать в Турцию. На его место крымские беи выбрали сторонника крымско-российского сближения хана Сахиба II Гирея, подписавшего 1 (14) ноября 1772 с князем Долгоруковым Карасубазарский договор, по которому Крым объявлялся независимым ханством под покровительством России, к России переходили Керчь, крепости Кинбурн и Еникале. Оставив гарнизоны в крымских городах и освободив более десяти тысяч русских пленников, армия Долгорукова покинула полуостров, но с уходом российских войск было поднято восстание.
[15] С фронта были переброшены корпуса для подавления восстания.
[16] Ввиду постоянных рекрутских наборов и увеличенных налогов.
[17] 17 февраля 1772 был осуществлен Первый раздел Речи Посполитой, в результате которого к России отошли Южная Лифляндия с Динабургом, восточная Белоруссия с Полоцком, Витебском и Могилевым и восточная часть Черной Руси (правобережье Западной Двины и левобережье Березины).
[18] Раздробленные княжества Германии на протяжении XV-XIX веков были предметом спора не одного европейского государства.
[19] В 18 веке Речь Посполитая переживала экономический и политический упадок. Её раздирала борьба партий, которой способствовал устаревший государственный строй: выборность и ограниченность королевской власти, право liberum veto, когда любой член сейма (высшего представительного органа управления) мог заблокировать принятие решения, поддержанного большинством. Соседние державы – Россия, Австрия, Пруссия – все чаще вмешивались в её внутренние дела: выступая в роли защитников польской конституции, они препятствовали политическим реформам, направленным на укрепление монархической системы; они также требовали урегулирования диссидентского вопроса – предоставления православному и лютеранскому населению .Речи Посполитой тех же прав, что и населению католическому. В 1764 Россия ввела свои войска в Польшу и заставила Конвокационный сейм признать равноправие диссидентов и отказаться от планов упразднения liberum veto. В 1768 при поддержке католических держав Австрии и Франции часть магнатов и шляхты образовала в Баре (Подолия) во главе с каменецким епископом А.-С. Красинским конфедерацию (вооруженный союз) против России и её ставленника короля Станислава Августа Понятовского (1764–1795); целью её была защита католической религии и польской конституции. Под давлением российского посланника Н.В.Репнина польский сенат обратился за помощью к Екатерине II. Русские войска вступили в Польшу и в ходе кампаний 1768–1772 нанесли ряд поражений армии конфедератов.
[20] Обвинения британской стороны.
[21] Пруссия, Австрия и Россия.
[22] Восточный вопрос (о разделе слабеющей Османской империи) был популярной темой для спекуляций в европейской прессе.
[23] Средиземноморский театр русско-турецкой войны (1768-1774).
[24] Али-бей аль-Кабир (араб. علي بك الكبير, груз. ალი ბეი ალ-ქაბირი, также Кабир IV Великий; 1728 – 8 мая 1773) – мамлюк абхазского происхождения, фактический мамлюкский правитель Египта (1768–1773). В 1768 году освободил Египет из-под влияния Османской империи.
[25] То есть в подданство Османской империи.
[26] Европейские правители.
[27] Левант (от ср.-франц. Soleil levant – “восход солнца”; по-арабски: الشام [ʔaʃ-ʃaːm]; на иврите: כְּנָעַן Kənáʿan, Канаан, Ханаан) – общее название стран восточной части Средиземного моря (Сирия, Ливан, Израиль, Иордания, Палестина, Египет, Турция и др.), в более узком смысле – Сирии, Палестины и Ливана. Определения слова Левант разнятся по странам и эпохам, а сам термин первоначально употреблялся в более широком, расплывчатом значении. Левант описывали как “перекрёсток между Передней Азией, восточным Средиземноморьем и северо-восточной Африкой”.
[28] Гольштейн (нем. Holstein [ˈhɔlˌʃtaɪn] [Хольштайн], русск. Голштиния) — историческая область в Северной Германии.
[29] Готторпский вопрос – вопрос о принадлежности Дании части Шлезвиг-Гольштейна. После того, как гольштейн-готторпский герцог Карл Петер Ульрих стал в 1761 году российским императором Петром III, ситуация для Дании стала угрожающей. Однако императрица Екатерина II в 1767 году заключила с Данией договор о союзе, подтверждённый трактатом в 1773 года (так называемый Царскосельский трактат), который полностью урегулировал “готторпский вопрос”.
Согласно заключённому трактату, наследник российского престола Павел (I), бывший одновременно гольштейн-готторпским герцогом, отказывался в пользу Дании от всех прав в Шлезвиг-Гольштейне в обмен на графства Ольденбург и Дельменхорст в Северо-Западной Германии.
[30] Швеции.
[31] Рейхстаг – съезд курфюрстов, имперских князей, графов и прелатов, имперских городов в Священной Римской империи.
[32] Дания, Речь Посполитая, курфюршество Саксония.
[33] Северная война (1700-1721).
[34] Были заключены династические браки: Алексей Петрович женился на Шарлотте Кристине Софии Брауншвейг-Вольфенбиттельской (в православном крещении Наталье Петровне), дочери герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского; Анна Петровна Романова вышла замуж за Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского, герцога Гольштейна.
[35] Петр III Федорович (урождённый Карл Петер Ульрих, нем. Karl Peter Ulrich, полностью нем. Karl Peter Ulrich von Schleswig-Holstein-Gottorf);(10 (21) февраля 1728, Киль — 6 (17) июля 1762, Ропша) — российский император в 1762, первый представитель Гольштейн-Готторпской (Ольденбургской) ветви Романовых на российском престоле, сын Анны Петровны и К. Ф. Гольштейн-Готторпского.
[36] Гольштейн-готторпское герцогство.
[37] Согласно заключённому трактату, наследник российского престола Павел (I) отказывался в пользу Дании от всех прав в Шлезвиг-Гольштейне в обмен на графства Ольденбург и Дельменхорст в Северо-Западной Германии.
[38] Территории несопоставимы в размерах и в экономическом масштабе.
[39] Восстание конца 1772 года.
[40] Выступление яицких казаков под предводительством Е.И.Пугачева, начавшееся 17 (28) сентября 1773 года с Бударинского форпоста, быстро охватило весь Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее Поволжье.
[41] Начало восстанию положили обострившиеся противоречия и недовольство в Яицком казачьем войске. В течение всего XVIII века яицкие казаки теряли привилегии и вольности одну за другой. В 1721 году император Пётр I перевел все казачьи войска из попечения Коллегии Иностранных дел в прямое подчинение Военной коллегии, сначала утверждавшей, а впоследствии назначавшей войскового атамана. С этого момента стала выделяться так называемая старшина, оплот правительства на Яике, так как ликвидация выборности не позволяла казакам сменить неугодного войскового атамана. Начиная с атамана Меркурьева, в 1730-е годы произошёл фактически полный раскол Яицкого казацкого войска на старшинскую и войсковую стороны. Ситуацию усугубила введённая царским указом 1754 года монополия на соль. Экономика этого войска была целиком построена на продаже рыбы и икры и соль для него была стратегическим продуктом. В 1763 году произошёл первый взрыв негодования и вплоть до восстания 1772 года казаки отправляли в Оренбург и Санкт-Петербург челобитные с жалобами и “зимовые станицы” (делегатов от войска). Стремление казаков вернуть времена вольности и стремление правительства обратить их в рядовое воинское подразделение неизбежно сжимали пружину непримиримых противоречий. Из-за отказа казаков в 1769-1770 годах от отправки команд на усиление Терской линии и формирование Московского легиона, на Яик прибыла следственная комиссия во главе с генерал-майором Давыдовым и личным уполномоченным императрицы гвардии капитаном Дурново.
[42] Царевич Дмитрий Иванович (Димитрий Иоаннович, 19 (29) октября 1582, Москва – 15 (25) мая 1591, Углич) – князь углицкий, младший сын Ивана Грозного от Марии Фёдоровны Нагой. Прожил всего восемь лет, однако политический кризис, во многом связанный с его загадочной гибелью (Смутное время), продолжался как минимум 22 года после его смерти; прецедент “чудесного спасения” Лжедмитриев [Лжедмитрий I, официально именовавший себя царевич (затем царь) Дмитрий Иванович, в сношениях с иностранными государствами – Император Димитрий (лат. Demetreus Imperator) (ум. 17 (27) мая 1606), – царь России с 1 (11) июня 1605 года по 17 (27) мая 1606 года, по устоявшемуся в историографии мнению – самозванец, выдававший себя за чудом спасшегося младшего сына Ивана IV Грозного – царевича Дмитрия. Первый из трёх самозванцев, именовавших себя сыном Ивана Грозного, претендовавших на российский престол; Лжедмитрий II, также Тушинский или Калужский вор (дата и место рождения неизвестны – погиб 11 (21) декабря 1610 года, Калуга) – самозванец, выдававший себя за сына Ивана IV Грозного, царевича Дмитрия и, соответственно, за будто бы чудом спасшегося 17 (27) мая 1606 года царя Лжедмитрия I. Настоящее имя и происхождение не установлено, хотя существует множество версий; Лжедмитрий III (известен под именем Сидорка (полная форма Исидор), умер в июле 1612) – самозванец и авантюрист, выдававший себя за сына Ивана Грозного царевича Дмитрия Ивановича и, соответственно, за якобы спасшегося в окрестностях Калуги Лжедмитрия II. В российской историографии известен также как “псковский вор”].
[43] Екатерина II Алексеевна Великая (урождённая София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, нем. Sophie Auguste Friederike von Anhalt-Zerbst-Dornburg, в православии Екатерина Алексеевна; 21 апреля (2 мая) 1729, Штеттин, Пруссия – 6 (17) ноября 1796, Зимний дворец, Петербург) – императрица Всероссийская с 1762 по 1796 год. Дочь князя Ангальт-Цербстского, Екатерина пришла к власти в ходе дворцового переворота, свергнувшего с престола её непопулярного мужа Петра III.
[44] В первом сохранившемся до наших дней манифесте, датируемом 17 сентября 1773 года, Емельян Пугачев обращался прежде всего к степным народам, искони населявшим земли Присуда Казацкого – к казакам, башкирам, калмыкам и татарам. Все эти народы были “пожалованы” на вечные времена “землею и травами, и денежным пожалованием, и свинцом, и порохом, и хлебным провиантом”. Сохранились десятки именных указов и манифестов “царя Петра Федоровича”, написанных на национальных языках степных народов. В одном из них, обращенном к воинственным башкирам, “казацкий государь” передавал в полную общенациональную собственность башкирского народа “землю, воды, леса, рыбные ловли, жилища, покосы, хлеб, веру и закон ваш”. Одновременно Емельян Пугачев освободил сам (в зоне юрисдикции войска повстанцев) и провозгласил повсеместное освобождение всех людей башкирской национальности от “тюремной невольности людей всех без остатку”.
[45] 5 октября армия Пугачёва подошла к Оренбургу, разбив временный лагерь в пяти верстах от него. К крепостному валу были высланы казаки, сумевшие передать указ Пугачёва к войскам гарнизона с призывом сложить оружие и присоединиться к “государю”. В ответ пушки с городского вала начали обстрел мятежников. 6 октября Рейнсдорп [Иоганн Генрих Рейнсдорп (1730–1782) (дат. Reinsdorp, Johann Heinrich) – датчанин на русской службе, генерал-поручик, участник Семилетней войны, комендант Кёнигсберга (май 1761 – август 1762), генерал-губернатор Оренбургской губернии во время пугачёвского восстания] приказал сделать вылазку. На собранном 7 октября военном совете было принято решение обороняться за стенами крепости под прикрытием крепостной артиллерии. Одной из причин такого решения была боязнь перехода солдат и казаков на сторону Пугачёва. Проведённая вылазка показала, что сражались солдаты неохотно, майор С. Л. Наумов докладывал, что обнаружил “в подчинённых своих робость и страх”.
[46] Александр Ильич Бибиков (30 мая (10 июня) 1729, Москва – 9 (20) апреля 1774, Бугульма) – русский государственный и военный деятель, генерал-аншеф, председатель (маршал) Уложенной комиссии, сенатор; главнокомандующий войсками в борьбе с польскими конфедератами и при подавлении Пугачёвского восстания.
[47] Расширение восстания серьёзно обеспокоило правительство, и на помощь осаждённому гарнизону были посланы войска под командованием генерал-майора В. А. Кара [Василий Алексеевич Кар (1730 – 25 февраля (9 марта) 1806, Москва) – генерал-майор из дворянского рода Каров. Участник Семилетней войны, командующий первой правительственной карательной экспедицией, направленной на подавление восстания Е. И. Пугачёва. После отпора, полученного от яицких казаков на пути к осаждённому Оренбургу, самовольно оставил войска и убыл в Москву, из-за чего был с позором уволен из армии с запретом проживать в столицах] насчитывающий 3.500 человек. Однако, в бою у Юзеевой 7 (18) – 9 (20) ноября отряд потерпел поражение, и был вынужден отступить. Другая часть правительственных войск – 2.500 человек под командованием бригадира А. И. Корфа, двигавшаяся из Верхнеозерной крепости, пробилась в Оренбург и через несколько дней после прорыва – 13 (24) января 1774 года, вышла из города и вступила в ожесточённый бой с повстанцами. После нескольких часов сражения отряд беспорядочно ратировался под натиском мятежников, потеряв 281 человека убитыми, и 355 ранеными и 13 из 20 орудий со снаряжением. Вскоре правительство направило против пугачёвцев более значительные силы – несколько кавалерийских и пехотных полков, которыми командовал генерал А. И. Бибиков. На первых порах Бибиков располагал только 1500 кавалеристами и 2500 пехотинцами.
[48] 1-я армия Румянцева [граф (c 1744) Пётр Александрович Румянцев-Задунайский (4 (15) января 1725, Москва/Строенцы – 8 (19) декабря 1796, село Ташань, Зеньковский уезд, Полтавская губерния) – русский полководец и военный теоретик. Генерал-фельдмаршал] уже имела достаточно средств для переправы через Дунай и Екатерина желала главными силами атаковать армию визиря, чтобы быстро закончить войну. 2-я армия Долгорукова [князь Юрий Владимирович Долгоруков (2 (13) ноября 1740 – 8 (20) ноября 1830, Москва) – генерал-аншеф, автор военных мемуаров, московский военный губернатор с мая по ноябрь 1797 года] в кампанию 1773 года должна была защищать Крым и берега Азовского моря и наблюдать за Очаковым. После завершения перемирия весной 1773 года на Дунае началась “малая война” – небольшие отряды русских и турок переправлялись через реку и совершали нападения друг на друга. Русские войска победили во всех сражениях, но 24 июня военный совет 1-й армии решил отступить обратно за Дунай. Полевая армия турок была разбита и бежала, но преследовать её было невозможно из-за изнуренности кавалерии и нехватки фуража и продовольствия.
3 (14) ноября 1773 дивизия Салтыкова [граф Иван Петрович Салтыков (28 июня (11 июля) 1730 – 14 (27) ноября 1805) – русский генерал-фельдмаршал, московский главнокомандующий в 1797–1804 гг.] (около 8 тыс.) успешно переправилась через Дунай и блокировала Рущук, отряды её кавалерии доходили до Туртукая и Разграда. После этого Румянцев приказал армии отступить на левый берег Дуная на зимние квартиры.
[49] Павел Петрович (20 сентября (1 октября) 1754, Летний дворец Елизаветы Петровны, Санкт-Петербург – 12 (24) марта 1801, Михайловский замок, Санкт-Петербург) – Император Всероссийский с 6 (17) ноября 1796 года, 72-й великий магистр Мальтийского ордена, сын Петра III Фёдоровича и Екатерины II Алексеевны.
[50] Наталья Алексеевна, урождённая принцесса Августа-Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская (нем. Wilhelmina Luisa von Hessen-Darmstadt; 14 (25) июня 1755, Дармштадт – 15 (26) апреля 1776, Санкт-Петербург) – великая княгиня (1773), дочь ландграфа Гессен-Дармштадтского Людвига IX и Каролины Цвейбрюкен-Биркенфельдской, первая супруга великого князя Павла Петровича (впоследствии императора Павла I).
[51] Фридерика Луиза Гессен-Дармштадтская (нем. Friederike Luise von Hessen-Darmstadt; 16 октября 1751 близ Пренцлау – 14 августа 1805, Берлин, дворец Монбижу) – вторая супруга короля Пруссии Фридриха Вильгельма II.
[52] Мухсинзаде Мехмед-паша – главный министр султана Османской империи с 11 декабря 1771 по 6 августа 1774.
[53] Хуссейн-бей (Hosseïn Bey “Zereg-Aïnou” или “голубоглазый”) – турецкий командующий и участник русско-турецкой войны 1768-1774 годов. В 1753 – бей (управляющий) провинции Константина в Алжире.
[54] Под египетским господством Сирия находилась до завоевания её в 1517 г. султаном османов Селимом I. При османах Сирия была разделена на 4 провинции во главе с губернаторами, которые напрямую подчинялись стамбульской администрации. Однако подчинение было в большей степени номинальным, часто возникали восстания и бунты, жестоко подавляемые Османской империей.
Захир (Дагир), полное имя – Захир аль-Умар аз-Зейдани (араб. ظاهر العمر الزيداني, ок. 1690 – 21 августа 1775) правитель северо-запада Палестины с 1750 года. После начала русско-турецкой войны 1768–1774 годов заключил союз с египетским правителем Али-беем аль-Кабиром и восстал против турок. К началу 1773 года владения Захира простирались от Сайды до Яффы, включая Северную и Запападную Палестину.
[55] Османский султан, имеется в виду Мустафа III (осм. مصطفى ثالث – Mustafâ-i sâlis, тур. Üçüncü Mustafa) (28 января 1717 – 21 января 1774) – 26-й султан Османской империи между 1757 и 1774. Хотя он и скончался в 1774 году, а журнал был выпущен в 1773, вероятно, правка была внесена в текст в момент переиздания в 1775 году.
[56] Абдул-Хамид I (осм. عبد الحميد اول – Abd ül-Hamîd-i evvel, тур. Birinci Abdülhamit; 20 марта 1725, Константинополь – 7 апреля 1789, Константинополь) – 27-й султан Османской империи.
[57] Длинное самовольное затворничество во дворце в стороне от государственных дел.
[58] В правление Абдул-Хамида финансовые ресурсы государства дошли до того, что не было средств выплачивать обычное жалованье янычарам. Он был человеком набожным, богобоязненным и тихим в принятии решений. Только по окончанию войны с Россией (1774 год), серьёзные поражения вынудили его пойти на административную и военную реформу.
[59] Австрия и Пруссия.
[60] Иосиф II (нем. Joseph II.; 13 марта 1741, Вена – 20 февраля 1790, Вена) – король Германии с 27 марта 1764, избран императором Священной Римской империи 18 августа 1765 года, старший сын Марии Терезии, до конца ноября 1780 года был её соправителем; после смерти матери 29 ноября 1780 года унаследовал от неё владения Габсбургов – эрцгерцогство Австрийское, королевства Богемское и Венгерское. Выдающийся государственный деятель, реформатор, яркий представитель эпохи просвещённого абсолютизма.
[61] Порта (также Оттоманская Порта, Блистательная Порта, Высокая Порта) – принятое в истории дипломатии и международных отношений наименование правительства (канцелярии великого визиря и дивана) Османской империи.
[62] Вероятно, подразумевается Якоб Шубак (Jacob Schuback, 8. февраля 1726 – 15 мая 1784) – немецкий юрист и дипломат.
[63] В 1768 году был подписан Готторпский договор. Таким образом, Дания признала имперский статус и независимость герцогства Гольштейн за плату. В 1769 году Гамбург стал свободным имперским городом (что уже одобрила Дания), подтвердив тем самым решение Имперский камерального суда 1618 года.
[64] Кристиан VII (дат. Christian 7; 29 января 1749 – 13 марта 1808) – король Дании и Норвегии с 14 января 1766 года, официально до смерти, а фактически по 1769.
[65] Фридрих II, или Фридрих Великий, известный также по прозвищу Старый Фриц (нем. Friedrich II., Friedrich der Große, Alte Fritz; 24 января 1712, Берлин – 17 августа 1786, Сан-Суси, Потсдам) – король Пруссии с 1740 года. Основоположник прусско-германской государственности.
[66] Смерть последнего герцога Юлиха-Клеве-Берга в 1609 году стала основанием для раздела герцогства. По соглашению в Ксантене Бранденбург получал Клеве, Марк и Равенсберг. Однако большая часть герцогства была оккупирована армией Голландской республики вплоть до 1672 года. Герцогство Киевское стало реальной частью Прусского королевства лишь после 1701 года.
[67] Членами Генеральных штатов Нидерландов.
[68] Адольф Фридрих IV, герцог Мекленбург-Стрелицкий (нем. Adolf Friedrich IV; 5 мая 1738, Миров – 2 июня 1794, Нойштрелиц) – правящий герцог Мекленбург-Стрелица (Мекленбург-Шверина) в 1752/53 – 1794 годах.
[69] Протекторат Пруссии.
[70] Священная Римская империя (с 1512 года – Священная Римская империя германской нации; лат. Sacrum Imperium Romanum Nationis Germanicae или Sacrum Imperium Romanum Nationis Teutonicae, нем. Heiliges Römisches Reich Deutscher Nation) – межгосударственное образование, существовавшее с 962 по 1806 годы и объединявшее многие территории Европы. Империя была основана в 962 году восточно-франкским королём Оттоном I Великим и рассматривалась как прямое продолжение античной Римской империи и франкской империи Карла Великого. Процессы изменения взаимоотношений центральной власти с субъектами, входившими в состав империи, за всю историю существования империи происходили с тенденциями к децентрализации власти. Империя всю свою историю оставалась децентрализованным образованием со сложной феодальной иерархической структурой, объединявшей несколько сотен территориально-государственных образований. Во главе империи стоял император. Императорский титул не был наследственным, а присваивался по итогам избрания коллегией курфюрстов. Власть императора никогда не была абсолютной и ограничивалась высшей аристократией Германии, а с конца XV века – рейхстагом, представлявшим интересы основных сословий империи. В период позднего Средневековья возобладали тенденции децентрализации. При таком развитии субъекты, входившие в империю, должны были стать полунезависимыми. Однако осуществлённая в конце XV – начале XVI века “имперская реформа” позволила увеличить влияние центральной власти и сформировать новый баланс власти между императором и сословиями. Кризис Реформации и Тридцатилетней войны в Европе был преодолён с помощью ограничения власти императора и превращением общесословного рейхстага в главный элемент имперской конструкции. В XVIII веке произошло уменьшение влияния центральных институтов имперской системы. Священная Римская империя просуществовала до 1806 года и была ликвидирована в ходе наполеоновских войн, когда был сформирован Рейнский союз, а последний император Франц II Габсбург отрёкся от престола.
[71] Уничтожение ордена иезуитов – изгнание иезуитов из католических стран Европы и их колоний, расформирование общества Иисуса (ордена иезуитов) и гонения на бывших членов ордена во второй половине XVIII века. Упразднение ордена было вызвано политическими и экономическими, а не внутрицерковными, богословскими либо другими, причинами. Оппозиция иезуитам дворов великих католических монархов Европы (Испанской империи, Франции, Португальской империи) вынудила папу Климента XIV в 1773 году упразднить орден, в течение двух веков бывший опорой папства и основной силой контрреформации; в результате иезуиты были изгнаны также из Пармского герцогства, обеих Сицилий, земель Мальтийского ордена. Изгнание иезуитов рассматривается в качестве одного из первых проявлений нового светского духа времени эпохи Просвещения, получившего наибольшее выражение в антиклерикализме Великой французской революции.
[72] Франсуа Карл де Вельбрюк (нем. François Charles de Velbrück (1719 – 1784)), епископ Льежа с 1772 по 1784 год
[73] Иосифу II.
[74] В Священной Римской империи.
[75] Вест-Индия (англ. West-Indies, нидерл. West-Indië – “Западная Индия” или “Западные Индии”) – традиционно-историческое название островов Карибского моря, в том числе Карибских островов (см. список), Багамских островов и островов в прилегающих к ним водах Мексиканского залива и Атлантического океана (в том числе и некоторые континентальные острова – у побережья континента). Противопоставляется Ост-Индии (“Восточной Индии”) – странам Южной и Юго-Восточной Азии