Annual Register. Vol. 1. Dec. 1758. Chapter 11. Pp. 50-55
Отступление из Богемии. Меры графа Дона. Битва за Кюстрин[1]. Король Пруссии входит в Саксонию и присоединяется к принцу Генриху[2].
Король Пруссии [Фридрих II] провел свое отступление из Чехии в достойном восхищения порядке. Генералы Янус[3] и Лаудон[4] в течение нескольких дней находились у него в тылу с двумя сильными корпусами. Эти австрийские генералы занимали выгодные позиции то с одной стороны, то с другой, иногда вместе, иногда по отдельности, и ставили все возможные преграды на пути прусского короля. Но энергичность пруссаков выбивала их с потерями с каждого поста. Так что к 6 августа они были вынуждены полностью отказаться от преследования. Король Пруссии, освободившийся от этой назойливости, прошел с усилием Високу[5], Пёлиц[6], Ландсхут[7] и прибыл 20-го в Франкфурт-на-Одере[8]. Здесь он соединился с войсками под командованием графа Дона. 22 августа армия была в состоянии действовать, и они решили не терять ни минуты, чтобы идти против врага. <…> Русские осадили Кюстрин еще 15-го августа. Хотя эти люди едва ли вышли из состояния варварства и не обладали мастерством в операциях такого рода, они покрывали этот недостаток нескованной свирепостью, числом людей, жизни которых они не считали, и самой грозной артиллерией, которой грубо, но яростно управляли, и которая учиняла еще большее и неизбирательное разрушение. Действительно, они сбросили такое количество бомб и каленых ядер на этот несчастный город, что вскоре дома горели в каждом квартале. Из несчастных жителей часть была сожжена, некоторые были похоронены под руинами, некоторые убиты ядрами, которые падали, как град на улицы: выжившие, которые не были в безопасности ни внутри, ни снаружи домов, покинули их и свое имущество и бежали. Многие из них были почти раздеты и бежали из города туда, где не было разрушений. Никогда не видели более прискорбного зрелища, и было трудно сказать, что создавало более несчастный вид: те, кто погибли, или те, кто бежал. Тем временем губернатор, решительный в своем мужестве и верности, сделал все для обороны стен и развалин города, но стены, построенные по-старому, не обещали успешной обороны; враг разместился в пригороде, а при стрельбе по городу был взорван главный склад осажденных.
Их защитник и мститель за свои владения, теперь, однако, был поблизости. 23-его августа вся армия короля Пруссии перешла Одер в районе Гластебисселя[9], примерно в двадцати английских милях[10] к северо-востоку[11] от Кюстрина. Русские при первой вести о его приближении сняли осаду с этого места и двинулись в сторону деревень Цихер и Цорндорф. Намерением короля было окружить левый фланг их армии и зайти им в тыл, что должно был сбить их с толку. Но в этом он разочаровался. Русские генералы предвидели его намерение и прекрасно расположили войска. Поскольку место не допускало, чтобы они сильно выстраивались в длину, они выстроились в квадратный корпус, состоящий из четырех линий, образующих фронт, почти равный с каждой стороны, и с каждой стороны имевший пушку и рогатку[12]. В этом грозном положении они ждали нападения пруссаков.
25 августа король Пруссии после 56-дневного марша из середины Моравии предстал с войском перед русскими. Король никогда раньше лично не связывался с этим врагом. Его войска никогда не получали какого-либо преимущества над ними. Вся судьба войны зависела от событий этого дня. Пруссаки теперь были в готовности бороться за свою страну, которая могла впасть в одно из самых тяжелых бедствий, которыми Провидение наказало народ. Все вдохновляло солдата на месть. Повсюду пред глазами были следы жестокости врагов; провинция опустошалась со всех сторон, а деревни горели по всему полю битвы.
В девять часов утра сражение началось огнем артиллерии, который без беспрерывно продолжался в течение двух часов: били по правому флангу русских. Ничто не могло превзойти хаос, вызванный этим ужасным обстрелом: ни то постоянство, с которым пехота московитов, грубая и неопытная, выдержала натиск, который бы запутал и разогнал самых опытных ветеранов. Их строй смешался; но новые полки все еще давили вперед, чтобы занять их место павших и обеспечить новые потери. Когда у переднего края закончились все снаряды, они бросились на пруссаков. Корпус стойкой прусской пехоты одним из тех несчетных движений человеческого разума, которые делают все в войне столь неустойчивым, уступили в присутствии своего государя, и когда они почти обеспечили себе победу, отступили в беспорядке перед частично уничтоженными батальонами московитов. Если б знали русские офицеры, как извлечь выгоду из этого беспорядка; они бы немедленно бросили своих лошадей, чтобы завершить дело, и полностью разбить этот корпус; это, вероятно, был бы последний день прусского величия. Но король не был так небрежен. Ибо как раз в этот тревожный момент, когда итог битвы был еще неизвестен, он очень быстрым и виртуозным движением привел всю свою кавалерию в центр, м она во главе с генералом Зейдлицем[13] прорвалась к русским, раскрытым их же лошадьми и сбитыми даже их собственным преимуществом, и отбросила их с самыми ужасными потерями. Отбитые батальоны Пруссии успели cобраться и переформироваться; и теперь, вернувшись к яростному наступлению, преодолев свой последний позор, они полностью изменили баланс боя.
Русские оказались в ужасном замешательстве. Ветер дул пылью и дымом им в лица. Они больше не отличали друзей или врагов. Они стреляли друг в друга. В таком состоянии они разграбили собственный обоз, который стоял между линиями, и опьянели от спиртного. Приказы больше не слушали и не выполняли. Ряды падали друг на друга и находились в узком пространстве, поэтому каждый выстрел, выпущенный пруссаками, был эффективен, в то время как русские продолжали только рассеянный огонь без направления или силы, и совсем над головами своих врагов. Это теперь был уже не бой, а ужасная и неразборчивая бойня. Тем не менее, (что является замечательным обстоятельством) русские, отвлекаясь и убивая, держались на месте. Бой продолжался без перерыва с девяти утра до семи вечера. Наконец, сама ночь, усталость пруссаков и продуманное нападение на их правое крыло, которое привлекло внимание на эту сторону, дали русской армии некоторую передышку, чтобы восстановить свой порядок, и возможность уйти с места их катастрофы. На их стороне пало около 10 000; также у них было более 10 000 раненых, большинство из них смертельно; 939 офицеров, не включая низших, были убиты, ранены и взяты в плен; из двух конкретных полков, состоящих до битвы из 4595 боеспособных воинов, осталось только 1475; все их потери в этот кровавый день составили 21 529 человек[14]. Среди пруссаков потери составили не более 2000.
Газеты обеих сторон горячо спорили насчет тщеславной чести поля битвы. В ходе самого тщательного расследования выяснилось, что обе стороны провели ночь на месте битвы или совсем рядом с ним. Но это не имеет большого значения. У пруссаков были все плоды, а доказательства их победы были полными и убедительными: они взяли огромный эшелон артиллерии, военную казну, несколько пленных, многие из которых были офицерами высокого ранга; русская армия отступала на следующий и в последующие дни; запрос генерала Фермора[15] о разрешении похоронить погибших, их неспособность продвинуться вперед или начать какое-либо новое предприятие; спокойные операции короля Пруссии против других своих врагов. Все это является наиболее ясной и определенной демонстрацией победы во всех смыслах, для которых победа желательна.
Ничто иное, как абсолютно завершенная победа, могло бы послужить королю в то время, когда четыре армии его врагов направлялись в один общий центр и угрожали объединиться в самом сердце Бранденбурга. Король возобновил нападение на русских на следующее утро. События последнего дня показали им, что нет никакого способа обезопасить себя, кроме как отступить, и, фактически, они отступили перед пруссаками до Ландсберга на границе с Польшей[16]. Король Пруссии был убежден, что их последнее отступление должно полностью лишить их любых существенных попыток атаковать его владения на этой стороне, и он ясно видел, что все, что он может получить, увеличив свое преимущество против русских, будет стоить гораздо больших потерь, если он позволит своим другим врагам добиться чего-то со стороны Саксонии. Поэтому он удовлетворился тем, что оставил небольшое войско под командованием графа Дона, чтобы наблюдать за движениями московской армии, и двинулся с большей частью своих сил и огромной армией на помощь принцу Генриху [брату Фридриъха II].
Фельдмаршал Даун[17], отложив в сторону свой первый план переправы через Эльбу в Мейсене[18], в то же время не предпринимал ничего нового со стороны Саксонии; он довольствовался тем, что занял позицию в Штольпене[19] к востоку от Эльбы, при этом он сохранил небольшую связь с армией Империи[20] и прервал сообщение между Баутценом[21] и Дрезденом; он поддерживал операции генерала Лаудона, который прошел через Нижнюю Лужицу[22] к границам Бранденбурга и обратил внимание прусских войск, которые остались в Силезии, на север этой провинции, он способствовал продвижению войск генералов Гарраха[23] и де Виля[24] на юге. Замечательные позиции, бесспорно, если бы время не требовало более активных мер, и если бы спасение Саксонии от короля Пруссии не было великой целью кампании! Не исключено, что двор Вены так жаждал Силезию, что побудило их ослабить свои усилия на стороне Саксонии, в надежде, что если фельдмаршал Даун сможет затянуть операции там и полностью отвлечь короля Пруссии, то другие их силы смогут занять Силезию с легкостью; и, таким образом, возможно, нацелясь на два таких сложных объекта, как это обычно происходит, они потеряли их оба. При любом другом предположении трудно объяснить кажущуюся бездеятельность Дауна, в то время как у него в руках была такая добыча, как бы успешно принц Генрих не выбрал свою позицию, или как бы сильно он ее не укрепил. Поразительное превосходство объединенных армий, по-видимому, имеет более чем чрезмерное преимущество и оправдывает необходимость некоторых смелых и решительных попыток.
На самом деле, это, казалось, было собственное мнение маршала. Поскольку, когда мощная крепость Зоннештайн[25] совершенно необъяснимо 5 сентября с гарнизоном в 1400 человек сдалась австрийскому генералу Макгуайру[26], сопротивляясь не более одного дня; фельдмаршал Даун предложил графу Цвейбрюккену[27] атаковать принца Генриха, в то время, как огромная армия австрийцев, построив переправы между двух огней на небольшом расстоянии друг от друга, должна перейти Эльбу и напасть при этом на пруссаков, и во-вторых, атака имперцев должна была отрезать путь к отступлению своих врагов в направлении Дрездена (10 сентября). Это должно было быть быстрое решение. Но уже король Пруссии быстрым маршем достиг границ Саксонии. Все планы были расстроены, и уже далеко не были в состоянии вытеснить принца Генриха, оказавшись совершенно неспособными помешать королю и его брату соединиться со всей его армией (11 сентября). На подходе генерал Лаудон отказался от своих преимуществ в Нижней Лужице и отступил к фельдмаршалу Дауну, который сам ушел из предместий Дрездена и дошел до Циттау[28]. Имперская армия обладала сильной позицией в Пирне[29], которую саксонцы занимали в начале войны, и имперцы [австрийцы] удерживали это место, но ничего не предпринимали. Поэтому в течение пятнадцати дней король Пруссии со своим несравненным духом, усердием и величием сразился и победил превосходящий корпус своих врагов, в одном конце своих владений, и сбил с толку, не сражаясь, другой огромный корпус в другом конце.
Эти преимущества, славные, какими они и были, были не единственными, которые последовали после победы при Цорндорфе. Шведы, которые направляли свои передвижения в согласии со своими русскими союзниками, ускорили свои операции, когда армия продвигалась к Бранденбургу. Генерал Ведель[30] был отделен от Саксонии, чтобы остановить их продвижение, и принц Бевернский[31], новый губернатор Штеттина[32], оказал врагам некоторое сопротивление. Все это, однако, оказалось неэффективным, если бы известие о поражении русских не встревожило шведов так, чтобы заставить их вернуться на большее расстояние, чем они продвинулись. Даже дела короля Пруссии начали казаться лучше, хотя состояние войны все еще было очень неоднозначным. Враг все еще имел превосходство. У шведов и русских все еще была некоторая опора в прусских владениях. Австрийцы и имперцы все еще были в Саксонии, и, если королевские войска имели возможность серьезно воспринимать ситуацию, то и враг имел те же преимущества. Положение дел было критическим и даже самая маленькая ошибка или несчастье грозили ввергнуть короля Пруссии в пучину бедствий.
Перевод и комментарии: Анастасия Баранова
[1] Осада крепости Кюстрин в августе 1758 года — один из эпизодов Семилетней войны с участием русской армии, непосредственно предшествующий битве при Цорндорфе.
[2] Фридрих Генрих Людвиг Прусский (1726 —1802) — принц и военачальник Прусского королевства, младший брат Фридриха Великого, один из выдающихся полководцев XVIII века, кандидат в монархи Соединённых Штатов (1786).
[3] Франц Леберехт Оттокар Максимилиан Фрайхер Янус фон Эберштадт (1711-1772) – австрийский фельдмаршал-лейтенант и комендант Гамбурга..
[4] Эрнст Гидеон фон Лаудон (1717— 1790) — барон, генералиссимус, прославленный австрийский военачальник времён Семилетней войны.
[5] Висока (чеш. Vysoká, бывш. нем. Wissoka) — сейчас муниципалитет на востоке Чешской Республики, в Пардубицком крае.
[6] Пёлиц (нем. Pölitz) — коммуна в Германии, в земле Шлезвиг-Гольштейн.
[7] Ландсхут — город в Баварии, Германия.
[8] Фра́нкфурт-на-Одере — город на востоке Германии, городской округ в федеральной земле Бранденбург.
[9] Возможно, имеется в виду город Лебус — сейчас город в Германии, в земле Бранденбург, на реке Одер.
[10] 1 анлийская миля = 1,6 км
[11] Поскольку войска Фридриха переходили Одер, данный город не может находиться к северо-востоку, так как река протекает к западу от Кюстрина. Возможно, правильнее будет: к юго-западу.
[12] Рогатка – заграждение из брусьев и кольев. В частности, использовалось против конников.
[13] Барон Фридрих Вильгельм фон Зейдлиц-Курцбах (1721 — 1773) — прусский военачальник, командующий кавалерией армии Фридриха Великого.
[14] По другим данным потери составили 16 тыс. человек у русских и 12800 человек у пруссаков.
[15] Граф (с 1758) Виллим Виллимович Фермор (1702—1771) — русский государственный и военный деятель, генерал-аншеф, генерал-губернатор Смоленска
[16] Ландсберг (Ландсберг-ан-дер-Варте) – сейчас: Гожув-Велькопольски, город в Польше на реке Варта.
[17] Граф Леопольд Йозеф фон Даун, князь Тиано (1705 —1766) — австрийский военачальник, генерал-фельдмаршал, президент Гофкригсрата (1762—1766). С 1758 по 1763 годы — главнокомандующий австрийскими войсками в Семилетней войне.
[18] Майсен, ранее — Мейсен — город к северо-западу от Дрездена на реке Эльбе.
[19] Штольпен — город в Германии, в земле Саксония.
[20] Священная Римская империя (с 1512 года — Священная Римская империя германской нации) — государственное образование, существовавшее с 962 по 1806 годы и объединявшее многие территории Европы.
[21] Баутцен — город в Германии, в Саксонии.
[22] Нижняя Лужица — сейчас историко-географическая область, расположенная на территории немецкой земли Бранденбург и западной Польши.
[23] Скорее всего имеется в виду Франц Ксавер граф Гаррах - австрийский подполковник (1756-59), полковник (1759-71) Генерал-фельдвахтмейстер (1771-73), лейтенант-фельдмаршал (1773-81).
[24] Карл Габриэль Маркиз де Виль де Канон (1705 - 1792) - австрийский генерал кавалерии.
[25] Замок Зонненштайн — замок в городе Пирна, Германия.
[26] Граф Иоганн Сигизмунд Макгуайр - австрийский лейтенант-фельдмаршал (1756-59), фельдцейхмейстер (1759-67).
[27] Фридрих Михаэль Цвейбрюккен-Биркенфельдский (фр. Frédéric-Michel de Deux-Ponts-Birkenfeld, 1724—1767) — пфальцграф Прирейнский (Pfalzgraf bei Rhein) и герцог Цвейбрюккен-Биркенфельдский, баварский фельдмаршал (июль 1753), имперский фельдмаршал времён Семилетней войны (27 января 1758).
[28] Циттау — город в Германии, расположен в земле Саксония.
[29] Пирна — город в Германии, расположен в земле Саксония.
[30] Карл Генрих фон Ведель (1712 года—1782) — прусский генерал-лейтенант и военный министр.
[31] Август Вильгельм Брауншвейг-Бевернский (1715 — 1781) — герцог Брауншвейг-Бевернский, прусский генерал от инфантерии, кавалер ордена Чёрного орла, губернатор Штеттина, участник Семилетней войны.
[32] Щецин (до 1945 года Штеттин) — сейчас город на северо-западе Польши, расположенный на границе с Германией.