The Scots Magazine. 1750. Vol. 12. April. P. 192–193
Зарубежная хроника. Апрель.
Правительство Курляндии провело заседание для обсуждения выборов герцога и распустилось, не придя к какому-либо решению. Даже если они сумели прийти к таковому, они не стали делать это достоянием общественности. Некоторое время назад стало известно, полагаясь на письма из Данцига, что король Польши призвал их немедленно выбрать суверена и даже пригрозил им своим великим неудовольствием в случае их отказа поступить подобным образом. Корреспонденты из Петербурга ныне вскользь упоминают, что его Величество отправил вторую партию писем с предупреждениями в Митаву[1], но без успеха, на который он надеялся. Правительство освободило себя от исполнения его желания, объяснив это нуждой, в которой оно находились перед тем, как смогло провести выборы: оно выплачивало деньги русскому двору, которые занимало у Петра Великого и которые ее Царское Величество потребовало полностью возвратить. Предполагается, что это дело между Императрицей и курляндцами будет улажено. Нас также заверили, что, дабы воспрепятствовать его Польскому Величеству принять сторону маршала Саксонского, царица вовлекла в свои дела нескольких вельмож из Польши, которые в соответствии с ее волей вознамерились всем их влиянием сопротивляться королевскому решению по вынесению этого дела на обсуждение по его прибытии в Варшаву. Они пишут из всех областей, что Императрица России намерена поддерживать притязания семейства Биронов на Курляндию. В подтверждение этого, письма из Петербурга сообщают, что экипаж принцессы – дочери Эрнеста Бирона, последнего графа, который потерял свою должность в 1741 году, настолько роскошен, что лишь немного уступает [экипажу] ее Императорского Величества, и потому она ассоциируется с титулом «Высочайшая» что соответствует приказам, недавно отданными царицей. Также прибавляют, что граф – ее отец – в скором времени появится при русском дворе с чрезвычайным великолепием.
Мы получаем известия из Петербурга, что примерно в середине марта М. Гай Диккенс[2] – чрезвычайный посланник его Британского Величества, – получил приказ проинформировать местный двор, что его господин со времен Ахенского договора[3] сделал своим принципом укрепление мира в Европе: он постоянно предпринимал самые необходимые меры для подавления вражды, которые, как кажется, пропагандируются на Севере. И хотя его попытки пока не увенчались столь желаемым успехом, он все еще питает надежду, что они осуществляться при посредничестве заинтересованных держав. Его доверие к Ее Императорскому Величеству таково, что он надеется ради мира и из уважения к настойчивым просьбам ее союзников, что она не решится отправить свои войска на территории королевства Швеции в Финляндии; эта держава [Швеция] не могла рассматривать подобное поведение иначе, как проявление враждебности; если это, к несчастью, приведет к разрыву, союзники российской короны не будут считать себя обязанными предоставить помощь, которая может быть затребована только атакованной стороной. Как заявляет русский двор, основные возражения к этим заявлениям заключаются в том, что Императрица демонстрирует и продолжает демонстрировать чрезмерную заинтересованность в сохранении мира на Севере. Однако, остается место для сомнений относительно ее позиции в этом деле, так как все ее объявления и поступки вели к такому итогу – особенно те, которые имели предпосылки для разрыва. Если бы народ отреагировал без предрассудков на то, что ее Императорское Величество, как она думала, была обязана требовать от Швеции, они должны были принять [эти требования] за естественную просьбу, направленную на упрочение дружбы между соседями и на устранение любого препятствия на своем пути. Корона Швеции объявила, что у нее никогда не было намерений вернуть власть деспотии, – это действие было заверено общественным актом, адресованным к шведской нации, а потому ей [короне] не стоит показывать малейшее нерасположение касательно добавления тех гарантий, которые потребовала ее Императорское Величество, дабы предотвратить любые дальнейшие недовольства и развивать хорошие отношения со шведской нацией.
Наши информаторы из Стокгольма сообщают, что 10 апреля – после трех внеочередных сессий – Сенат пришел к решению придерживаться своих прошлых ответов относительно заявления Императрицы России; при разрыве [дипломатических отношений] всем союзникам были отправлены срочные послания. <…>
Перевод и комментарии: Ерамова Людмила
[1] Город Митава/Митау (на немецкий манер) ныне известен под название Елгава (Латвия), с 1578 по 1795 был столицей Курляндского герцогства.
[2] С 1749 по 1755 Мельхиор Гай-Диккенс исполнял обязанности посла Великобритании в России.
[3] Имеется в виду Ахенский мир 1748 года, по которому Англия, Франция и Испании сохранили свои владения до войны за австрийское наследство.