The Annual Register. 1775 [6 August 1776]. Vol. 18. The History of Europe. Chapter 9. P.153-154
От 14 февраля. Никаких существенных изменений не произошло в обстоятельствах Польши после завершения войны с её великими соседями[1]. Петербургский двор руководит всеми делами этой страны с неограниченным влиянием, также как и её внутренними провинциями. Это правда, что дворянство всё ещё бурлит, и группировки ожесточены, как никогда в этой стране[2]; но, к счастью для себя и народа, держава, которая держит в страхе и контролирует их, обладает лучшей силой и значительностью, поскольку способна действенно удержать их от тех отчаянных усилий, которые имеют место быть в последнее время и которые уже неоднократно обрушивались на них и на Республику [Речь Посполитую]. При порядке и сильном управлении, страна начинает восстанавливаться от последствий тех ужасных бедствий, которые она так долго переживала; чтобы её обширные равнины смогли опять засиять, возделанные [трудом] пахаря. Умеренность и влияние Петербургского двора также произвели очень благоприятное воздействие на поведение других великих держав, участвовавших в Разделе; обе стороны воздержались от некоторых своих последних претензий и значительно успокоились от этой строгости и насилия, с которыми они относились к Республике. К сожалению, город Данциг, однако, не нашёл облегчения своим страданиям; и кажется жертва брошена на произвол судьбы[3]. В то же время, российские войска по-прежнему задерживаются в Польше; и существует вероятность того, что не будут искать причин и оправданий для того, что держать серьезные силы в этой стране.
[1] В 1772 г. был совершён первый раздел Польши Россией, Пруссией и Австрией.[2] Первому разделу Польши предшествовал ввод русских войск в Варшаву после избрания на польский престол ставленника Екатерины II С.А. Понятовского в 1764 г. под предлогом защиты диссидентов - православных христиан, которые притеснялись католической церковью. В 1768 г. король подписал договор, закреплявший права диссидентов, гарантом их объявлялась Россия. Это вызвало резкое недовольство католической церкви и польского общества - магнатов и шляхты. В феврале 1768 г. в городе Бар возмущённые пророссийской политикой короля под руководством братьев Красинских образовали Барскую конфедерацию, которая объявила сейм распущенным и подняла восстание. Борьбу с русскими войсками конфедераты вели в основном партизанскими методами.[3] Между первым и вторым разделом Польши велась политическая борьба вокруг Данцига. На Данциг претендовала Пруссия, однако, Екатерина II взяла твёрдую позицию по нему не только ради господства на Балтике, но и ввиду династических интересов российского императорского дома, так как ещё в 1736 г. Анна Иоанновна грамотой брала Данциг под своё покровительство, гарантировав городу «его права и свободы», земельные владения и право сбора налогов и, в частности, права на гавань и её укрепление. В 1767 г. Екатерина новой грамотой ещё больше расширила гарантии России Данцигу.
<...>
· От 18 марта. Диссидентов[1] надолго запомнят при российском дворе; их привилегии теперь установлены и обеспечены. Особенно защищены в занятии общественных должностей и в отправлении религиозного культа, и им разрешены церкви и школы даже в Варшаве; но в Варшаве их ограничивают в использовании колоколов. Некоторые другие права они получили, это, в частности, право на апелляцию при всех случаях жалоб в трибунал, в котором определённое количество их единоверцев должны быть приняты заседателями. Они, однако, по-прежнему отстранены от заседаний в сенате и от занятия любых административных должностей. Россия наслаждается властью, влиянием и славой с благородством и чудесным великолепием. Все её дела ведутся в согласии с большой и разветвлённой системой, и все её действия носят возвышенный стиль. Она сидит в качестве главнокомандующего между Европой и Азией и выглядит так, как будто намерена диктовать обоим. Мы видим в ней большую, но всё ещё растущую империю, которая, не достигнув вершины своей предначертанной власти, чувствует жизнь и силу, сияющую в каждой ее части. Успехи и последствия последней войны[2] возвеличили дух, расшили взгляды и облагородили умы людей. В таком состоянии всё отважно и мужественно. Даже пороки и преступления кажутся великими.
[1] Диссидентами считались лица, которые не принадлежали к католической конфессии: протестанты, православные, которые существенно ограничивались в их правах в Польше.[2] По итогам русско-турецкой войны (1768-1774) Россия присоединила город Керчь и крепость Еникале, была провозглашена независимость Крымского ханства, русские торговые корабли получили те же привилегии в турецких водах, что и французские и английские. Россия получила право иметь свой флот на Чёрном море и право свободного прохода торговых судов через проливы Босфор и Дарданеллы.
<...>
· От 21 январяСамозванец Пугачёв с четырьмя его сообщниками[1], были публично казнены в Москве в начале года. Пугачёв с его главным единомышленником, называемым Перфильевым, были обезглавлены; три других были повешены и ещё восемнадцать подверглись наказанию кнутом и были отправлены в Сибирь. Если приговор был бы соблюдён, руки и ноги Пугачёва первыми были бы представлены людям до того, как последняя операция была бы проведена; но из-за некоторой исключительной ошибки, палач в первую очередь отрубил ему голову[2]; ошибка, за которую, предполагается, он понёс более строгое наказание, чем то, которое он осуществил. Пугачёв встретил свою судьбу с самой неустрашимой решительностью; но был вынужден признать справедливость своего приговора и обман, совершенный при отказе от своего настоящего имени и состояния; всё это сходится с тем, что мы уже знали о нем. Если историю его жизни, которая, как говорилось, была опубликована властями в Москве, можно считать достоверной, то он пережил ряд самых необычных приключений для любого живущего человека, даже без учёта последствий его вранья; но эти сведения являются столь романтическими и описывают вопросы весьма маловероятные, что в них можно весьма усомниться. Однако, определённо, что даже по происхождению он был из первых по рангу и состоянию казаков, и что благодаря его незаурядным способностям, а также превратностям судьбы, он приобрёл определённую степень знаний и обучения, которые бы не сочли презренными в самых политичных странах. Говорится, что наблюдение, сделанное несколько лет назад знаменитым графом Тотлебеном[3] относительно его поразительного сходства с последним императором Петром III,[4] он принял с такой одержимостью своего ума, что это стало истиной причиной того бедствия и разорения, в которые он вместе с собой вовлёк огромную часть империи. Тяжёлое бремя последней войны[5] не помешало императрице [Екатерине II] отменить большинство налогов, которые были установлены для её проведения; и как будто сила и богатство правительства в этой стране за счет войны только увеличились, она также отменила ряд древних налогов, которые скорее рассматривались как препятствующие производству и сельскому хозяйству, или обременительными и угнетающими отдельные провинции, или правопорядки народа. В том же духе благодеяния и хорошей политики, она [Екатерина II] дала в долг большие ссуды на беспроцентной основе и на оговоренный период времени тем провинциям, которые были разрушены последним восстанием; и чтобы завершить всеобщее помилование, строго запретила напоминать любые детали этого несчастного дела, любые упрёки на его счёт, но презреть все, относящееся к нему, предав вечному молчанию и забвению. Она также установила целый ряд других регламентов (regulations), все, стремясь к безопасности, выгодам и счастью своих подданных; чтобы упразднить губительные различия, уничтожить разорительные монополии, ограничить жёсткость наказания, снять гнетущие или неразумные ограничения и запреты, а также восстановить человечество к более справедливой степени равенства в тех разных званиях (ranks), в которых они в обществе находятся. Помилование также было дано тем преступникам, которые уже подверглись разным степеням страданий за свои преступления; и был издан указ, призванный предотвратить допущение любых будущих уголовных преследований по обвинениям, срок давности которых превышает десять лет. Равная гуманность была выражена с уважением к должникам, сидящим в заключении, которые при определённых ограничениях и обстоятельствах были освобождены из заключения. Все наследники должников полностью были быть освобождены от их обязательств.
[1] А. Перфильевым, М. Шигаевым, Т. Подуровым и В. Торновым.[2] Ошибкой, как оказалось, это не было. Имелось тайное указание от Екатерины II сократить мучения осуждённых, и Пугачёву с Перфильевым сначала отсекли головы и только потом четвертовали.[3] Граф Готтлоб Курт Генрих фон Тотлебен был саксонским авантюристом и русским генералом, прославился занятием Берлина в октябре 1760 года.[4] Существует легенда, упоминаемая А. С. Пушкиным в «Истории пугачёвского бунта» о том, что Тотлебен в ходе Семилетней войны (в 1760 г.) заметил сходство Пугачёва, учавствовавшего в походе на Берлин в качестве простого казака, с наследником российского престола, будущим императором Петром III, этим самым подав Пугачёву мысль стать самозванцем.[5] Крестьянская война 1773-1774 гг. под предводительством Е. Пугачёва.
<...>
· От 21 июля. Ничто не могло представить страну в лучшем свете, нежели великолепные приготовления, которые были сделаны в Москве императрицей и великим князем[1] для приёма маршала Румянцева, после его возвращения из той войны[2], которую он так славно провёл и благополучно закончил. По этому случаю была возведена арка, и каждая вещь была подготовлена для совершения его триумфального въезда во всём великолепии древних (ancients). Но эту честь, то ли благодаря мудрости, то ли великодушию он [Румянцев] отклонил. Однако во всем остальном это обстоятельство не уменьшило намеченного великолепия и пышности: в том числе народных почестей генералу. Награды и почётные звания были наиболее щедро распределены между великими участниками войны, в то время как их ценность была удвоена тем, как они были пожалованы, и народная благодарность за их заслуги и службу были изъявлены перед лицом всей страны. Кроме большого поместья, большой суммы денег и великолепных подарков в позолоте и драгоценных камнях, которыми был одарен маршал Румянцев, ему также был вручён диплом, благодаря которому к его фамилии присоединялось добавление Задунайский[3], слово, которое, как утверждается, означает сверх Дунайский (The ultra Danubian). Фамилия Чесменский (помимо больших денежных вознаграждений) была также предоставлена графу Алексею Орлову, подразумевая название порта в Малой Азии, в котором он уничтожил турецкий флот[4]. Самая очевидная гармония существует между недавно соперничавшими державами Россией и Портой. Эта добрососедство не было вовсе прервано некоторыми беспорядками в Крыму, где татары низложили своего хана Сахиб II Гирея [5], который всегда оказывал помощь русским и соответственно был их ставленником, и восстановили своего воинственного вождя Девлет IV Гирея, который постоянно выступал против их инициатив. Кажется, как будто обе державы, чтобы избежать всех оснований для спора, решили пока не вмешиваться в заговоры этих народов, уважая выбор или преемственность их правителей[6]. Между тем, Россия, отнюдь не индифферентна к тем обширными источниками богатства и власти, которые открылись ей с овладением Чёрным морем[7]. Она долго боролась с непреодолимыми препятствиями, которые природа бросила на её пути в Балтике; и которая навсегда помешала бы ей создать обширную и выгодную торговлю или стать великой морской державой в этой части. Море [Балтийское] заперто и несудоходно почти две трети года и обременено бесчисленными препятствиями во все времена, оно никогда не могло ответить целям, хоть как-то соответствующим амбициям и взглядам такой империи, как Россия. Она поэтому не упускает ничего, что может способствовать открытию и созданию большой торговли на Чёрном море и для этой цели, императрица [Екатерина II] предоставила некоторым конкретным торговцам использование судов, освобождённых от любой платы за фрахт, и пообещала возместить им любые убытки, которые они могут понести в самом начале.
Оригинал
Перевод и комментарии: Александра Шишкова
[1] Павел Петрович (впоследствии император Павел I) – сын Петра III Фёдоровича и Екатерины II Алексеевны.
[2] В русско-турецкой войне (1768-177 4) Румянцев был командующим 1-ой действующей армией. В 1774 г. он прямым образом способствовал подписанию мирного договора, выступив с 50-тысячным войском против 150-тысячной турецкой армии, которая, избегая битвы, сосредоточилась на высотах у Шумлы (Болгария). Румянцев с частью своего войска обошёл турецкий стан и отрезал визирю сообщение с Адрианополем, что вызвало в турецкой армии панику, и визирь был вынужден принять все мирные условия.
[3] Войска под командованием П. А. Румянцева во время русско-турецкой войны смогли оттянуть главные силы турок от Бендерской крепости и к 1771 г. перенесли военные действия на Дунай.
[4] Две русские эскадры, объединённые под общим командованием графа А. Орлова, одержали победу в 1770 г. над турецким флотом в Чесменской бухте.
[5] После заключения мира между Российской и Османской империями в Крыму нарастало недовольство присутствием русских войск, большая часть которых была всё же выведена, а сам хан Сахиб II Гирей испытывал трудности в управлении государством, так как договор о независимости Крыма не определял в точности ни порядка правления, ни ханских полномочий, ни точной формы отношений государства с Российской империей. Часть крымской знати выступала за сохранение прежних отношений с Портой, другая часть этой знати противилась этому. Сахиб II Гирей был низложен протурецкой группировкой.
[6] Девлет-Гирей продержался у власти не долго, так как уже в 1777 г. русские войска сделали крымским ханам брата Сахиба-Гирея Шахин-Гирея.[7] Подписанием Кючук-Кайнарджинского мирного договора (1774) Россия получила часть черноморского побережья: город Керчь и крепость Еникале, а также право иметь торговые суда на Чёрном море.