Доклад Д.О. Серова

16 октября 2013 г. состоялось заседание научного семинара факультета истории НИУ ВШЭ. С докладом на тему «Взятка в России в первой четверти ХVIII в.: историко-правовой ракурс» выступил доктор исторических наук Дмитрий Олегович Серов (Новосибирский государственный университет экономики и управления «НИНХ»).

Д.О. Серов начал выступления с экскурса, посвященного трактовке взятки в современном российском законодательстве. Современное понимание взятки четко увязывает ее с получением должностным лицом вознаграждения за оказание той или иной услуги. Таким образом, если деньги получены не должностным лицом, или данное лицо не может оказать какую-либо услугу дарителю, то и взяткой они не считаются. Такие действия могут подпадать только под статью о мошенничестве.

Далее докладчик перешел к тому, как частные подношения должностным лицам воспринимались в прошлом, и прежде всего — в период, предшествующий правлению Петра I. С уверенностью можно сказать, что обнаружить точной дефиниции взятки с законодательстве Российской империи до XIX в. исследователям не удалось.

В Соборном Уложении 1649 г. речи о взятке в современном ее понимании не идет. Однако много говорится о «посуле». Позиция отечественного законодательства в этом вопросе отличалась двойственностью: «посул» в чистом виде не разрешался, но санкций за его получение не предусматривалось. На практике «посул», как и прочие подношения чиновникам, был повседневным и общепринятым явлением. Важно понимать, что «посул» преподносился добровольно и, строго говоря, «в свою честь» (а не для влияния на решения). В то же время, вымогательство «посула» могло повлечь за собой определенные репрессивные меры.

Первое упоминание «взятки» встречается в указе о городской реформе 1699 г. В преамбуле документа отмечалось, что городская ратуша учреждается для защиты горожан от «налогов и взятков». Предлагается также путь решение проблемы взяточничества — двойной оклад. Правда, с финансовой точки зрения такая политика оказалась невыгодной для городов.

Перелом в области противодействия взяточничеству ознаменовался изданием указов от 25 августа 1713 г. и, особенно, от 23 декабря 1714 г. (знаменитый «указ о лихоимстве»). Этими законодательным актами были криминализованы любые поборы с населения, а соответственно сложилось и понятие взятки, близкое к его современной трактовке. При этом «посулы» приравнивались ко взятке. Уже не важно, чьё было волеизъявление дать или получить частное подношение. Характерно, что в этот же период Петр I четко осмысляет для себя понятие «должностного лица», которое также вводится в указе о лихоимстве.

Надо полагать, что «великий перелом» 1710-х годов был обусловлен сложностями очередного этапа Северной войны, масштабными рекрутскими наборами, а также реализацией крупных градостроительных проектов (Санкт-Петербург и Таганрог). На население возлагались многочисленные повинности, контролировать исполнение которых должны были чиновники. Однако эти многочисленные контролеры зачастую превышали свои полномочия, организуя поборы с населения. Петра I едва ли интересовали правовые и социокультурные последствия подобного самоуправства. В то же время, будучи человеком прагматичным, он понимал, что действия местного чиновничества подрывают платежеспособность населения, а значит и собираемость налогов. Как следствие, развернулась активная борьба со взяточничеством.

Примечательно, что в том же 1714 г. была издана первая редакция Артикула воинского, представлявшего из себя пространный свод уголовного права. Однако, несмотря на общую тенденцию, в Артикуле нет ни одной нормы, касающейся взяток. Исследователям еще предстоит найти выяснить, почему это так, ибо из материалов судебных дел очевидно, что взяточничество было в армии весьма распространено. Первое упоминание о взятках, получаемых лицами на военной службе, обнаруживается только в указе 1716 г. И хотя встречается оно лишь в статье, посвященной командующим, можно сказать, что новое отношение ко взяточничеству постепенно распространилось и на военных.

К концу своего правления Петр I понял всю степень значения должностных преступлений. Они были приравнены к преступлению против государства и рассматривались как угроза «национальной безопасности». Новое восприятие взяточничества нашло свое выражение в законодательстве эпохи. В то же время, благодаря архивным материалам становится очевидно, что репрессии против взяточников носили выборочный характер. Петр I, выступая верховным судьей, был, по преимуществу, снисходителен к коррупционерам, казни которых зачастую заменялись «политической смертью».

Судя по всему, такую политику императора также можно объяснить его прагматизмом. Петр хорошо понимал, насколько в народе были укоренены поборы и взятки. Возможным решением данной проблемы могла стать генеральная «чистка» управленческого аппарата от взяточников. Но, видимо, царь хорошо понимал, что в результате подобной кампании придется сменить слишком много должностных лиц, а значит управление может быть в принципе парализовано.

В ходе длительного обсуждения докладчику был задан ряд вопросов, касавшихся зависимости масштабов взяточничества от размера и регулярности выплаты жалованья должностным лицам, связей и перекличек петровского законодательства с законодательством о взятках стран Европы и Османской империи, специфики взяточничества в различных государственных учреждениях и др. В оживленной дискуссии приняли активное участие А.Н. Бикташева, Е.В. Акельев, Е.Б. Смилянская, А.А. Голубинский, Е. Болтунова и другие.

Анна Пескова