Annual Register. Vol. 16. 1773 [4 August 1774]. The History of Europe. Chapter 3. P. 23 - 24
Положение Османской империи к открытию конгресса в Бухаресте, способности Великого визиря; время перемирия выгодно использовано; неменяющаяся настойчивость в установлении порядка и дисциплины в армии. Французский консул в Дарданеллах становится отступником, а также основывает военную школу. Война в Сирии, Али-бей захватывает Иоппию и во главе армии марширует для возвращения Египта; терпит поражение в кровопролитном сражении близ Каира и взят в плен Mahomet Bey Aboudaab; его смерть. Дань отослана из Египта; положительные последствия захвата этой страны, шейх Дагир. Вооружения на Черном море. Некоторые сведения о Хуссейн-бее. Страшная чума в Багдаде и Басре Россия. Наблюдения о перемирии. Миграция торгутского племени татар. Флот в Балтийском море; союз с Данией. Уступка Гольштейна. Брак Великого князя. Герцог Курляндский. Русские военно-морские силы. Проблема войны в Грузии. Открытие серебряных шахт. Великодушие императрицы; поведение в отношении коммерческих неудач; внимание к английским купцам. Политические группы в России.
Время, выигранное от спешки и ярости войны во время переговоров в Фокшанах и Бухаресте[1], было выгодно использовано Портой. Беспорядки, которые, на самом деле, отчасти из-за беспечности правительства и отчасти из-за своего первоначального устройства[2] накапливались последний век, стали настолько многочисленными и неуправляемыми, что, казалось, почти так же трудно определить, с каких начать, как и сформировать правильное суждение о природе средств, необходимых для применения.
Египет, едва был избавлен от предприимчивого узурпатора[3], который уже давно сбросил всю зависимость от Османской империи: которого по-прежнему решительно поддерживали, и который готовился вернуть страну, что считал своей[4], со всем рвением, которое только могли вдохновить желание мести и честолюбие. Сирия уже давно была ареной войн и восстаний, поэтому возможность сохранения её, так же как и соседних стран, стало с каждым днем более сомнительным. На берегах Малой Азии повсюду бесчинствовали насилие и беспорядки. Прошлая беспечность правительства ввиду его нынешней слабости и ненависти, обращенной на него из-за позора поражений и несчастий войны[5], отняли всё уважение и страх и положили конец всякому порядку и подчинению. Наместники провинций страны и даже турецкие паши и офицеры стали действовать как независимые князья: нанимать войска в своих округах, вступать в гражданские войны и открыто, в нарушение закона и справедливости, добиваться удовлетворения своей алчности и мести без страха, стыда или раскаяния. В Европе всё к северу от Дуная и Черного моря, за исключением Очакова[6] и Кинбурна[7], уже было потеряно; и разбитые, подавленные, неуправляемые гарнизоны с остатками разрушенного флота были оставлены на защиту руин.
При этих прискорбных обстоятельствах у османов есть правитель[8], который сносил их несчастия с непревзойденными спокойствием и достоинством, а также министр, чьи незаурядные способности дали надежду искупить ошибки своих предшественников. Уже были получены результаты, давшие повод к надеждам в будущем; обращение, с которым Mousson Oglou[9] заключил перемирие, и организацию переговоров в Бухаресте, вероятно, можно отнести к величайшим услугам, которые любой принц или государство когда-либо получали от своего министра.
Во время этого знаменательного прекращения боевых действий (когда каждая сторона предъявила претензии, которые в любое другое время вызвали бы самое пристальное внимание) великий визирь[10] отложил все другие проблемы ради грандиозной цели реформирования армии. Для того, чтобы претворить её в жизнь, он сохранил войска рассредоточенными и удержал янычаров от возвращения в Константинополь, как они до сих пор поступали в конце каждой кампании; тем самым он уберёг их от излишеств и распущенности, которые бы сделали их столь же нетерпеливыми, как и непокорными и не в состоянии нести службу по возвращению в лагерь. Теперь же их тела, наоборот, были закалены длиной и тяжестью болгарской зимы, где суровость климата, а также жесткость страны, вынудили их испытать трудности и усталость, с которыми они до сих пор были мало знакомы; в то время как сам визирь, общепризнанный враг азиатской роскоши, своим примером учил их бдительности, активности и умеренности, которые он пожелал, чтобы они практиковали: будучи, таким образом, постоянно под надзором и во власти своих командиров, они стали привычны к режиму и порядку. Он, в то же время, позаботился о том, чтобы они были обильно снабжены предметами первой необходимости и чтобы их жалование регулярно выдавалось, так что никакой реальной причины для жалоб не осталось; солдатам стыдно было роптать на то, что было всего лишь их долгом исполнить.
Таким образом, путем настойчивости и упорного труда, великий визирь смог постепенно обуздать распущенность, которая во время этой войны сделала солдат ужасными только для своих же офицеров; в то время как их непослушание и неуважение к порядку и дисциплине превратили их в непрерывно уязвимую жертву, которая могла лишь обороняться от своих врагов и использовать только определенную долю своей храбрости на уничтожение врагов. Он также сказал, что при помощи нескольких французских офицеров он предпринял большие усилия, чтобы ввести европейскую дисциплину в войсках, и что турки, наконец, умудрённые их несчастиями, на этот раз покорили свою гордость и предрассудки и теперь готовы получать инструкции, от которых они так часто отказывались и которые так долго презирали.
Французский вероотступник[11], который был советником этой страны в Дарданеллах и подло навлек позор на свою страну, как на первое западное государство, которое произвело служащего, который оставил христианство, чтобы перейти в ислам, основал своего рода военную школу, руководствуясь разрешением султана, который её немедленно посетил; при настоящем положении турок это может возыметь какой-либо эффект. Этот человек, обладающий значительной степенью математических знаний и хорошо разбирающийся в управлении артиллерией, до своего отступничества был занят в ремонте крепости и руководстве возведением новых оборонительных сооружений в Дарданеллах так, чтобы, независимо от предоставляемой обороны флота, пролив мог бы, от его собственной силы, стать непреодолимым для русских. Эта задача была выполнена в соответствии с требованиями Порты, и потому этому авантюристу было теперь позволено стать её подданным; он занялся обучением турецких инженеров и приступил к этой задаче с таким усердием, что, как говорят, уже добился удивительного улучшения в управлении артиллерией.
Видимость мира отнюдь не ослабила подготовку к войне во время переговоров; новые наборы в армию были проведены с большим усердием, корабли были построены, укомплектованы экипажами и оснащены с максимально возможной спешностью. Этим мерам, вместе с восстановлением порядка и спокойствия в провинциях, османский султан сразу же уделил особое внимание, продолжая осуществление сформированного им плана в отношении своей армии. В то же время, превосходный порядок, обеспеченный полицией, был сохранен в столице[12], которая была избавлена от перенаселения войной и очищена от идолов и расточительства; город, с его прекрасными окрестностями, стал самым приятным местом жительства в мире.
Зима в Сирии была слишком умеренной, чтобы как-либо сдержать развитие проблем в этой стране. Али-бей, при помощи своего верного союзника шейха Дагира и пользуясь состраданием к храбрым и несчастным, которое больше испытывается среди варварских племен, нежели цивилизованных наций, вновь незначительно пополнил свои ряды; эти лидеры с каждым днем становятся всё более и более опасными. Однако они провели много времени за осадой городов, службой, для которой войска, находящиеся под их командованием совершенно непригодны, но к которой они, кажется, имели большую страсть. Много незначительных мест отразили их максимальные усилия, несмотря на помощь, оказываемую русскими; и взятие города Яффа, или Иоппии, стоило им семи или восьми месяцев осады, хотя город был плохо укреплен и так же плохо обеспечен припасами.
Взятие этого места, однако, было необходимо Али-бею, поскольку это значительно облегчило предприятие, которое он планировал в отношении Египта и которое затем сразу же был готов привести в исполнение. Силы, которые ему удалось собрать для этой цели, были очень неподходящими для настолько грандиозной задачи; но его стремление вернуть столь желательные земли перевесило все другие соображения и побудило его поставить на кон всё.
Соответственно, он отправился с войском, насчитывавшим около 13 000 человек, в район Большого Каира, не встретил ни одного препятствия его походу, пока не подошел к самому городу, возле которого, в местечке под названием Salekie[13], он столкнулся с Mahomet Bey Aboudaab[14], который во главе армии в 60 000 человек был слишком хорошо подготовлен к его приему (7 мая 1773 года). Ни Али-бей, ни его последователи не были напуганы видом этой великой армии; и хотя это произошло в пятницу, день который магометане скрупулезно посвящают молитвам и который Абу аль-Дахаб хотел сохранить святым, попытавшись отложить сражение до следующего дня, они[15] заставили его изменить своё решение. Началась отчаянная схватка, в которой Али-бей и его последователи проявили себя с предельной решимостью; столкнувшись с такой же решимостью, которую они, вероятно, не ожидали, они были, наконец, пересилены численностью противника и порублены на части; не более 500 были взяты в плен, и их положение не допускает какой-либо возможности побега.
Сын и племянник шейха Дагира с несколькими другими беями были в числе убитых. Али-бей, после того, как он был смертельно ранен, попал в плен; и был в тот же день представлен в таком состоянии пред Диваном[16] в Каире. В этом жалком состоянии он потерял всю свою прежнюю решимость и бросился к ногам Абу аль-Дахаба, называя его своим сыном и выпрашивая собственную жизнь самыми лестными обращениями. Победитель же не насмехался над его несчастиями; он сказал, что не питает никаких предубеждений к Али-бею, но то, что он просил, было не в его силах; его жизнь была в руках только великого визиря. Абу аль-Дахаб сдержал своё слово, и приказ о его обезглавливании был впоследствии доставлен из Константинополя; но не известно, умер ли Али-бей от его ран или вследствие этого указа.
Такова была судьба Али-бея. Человек, который вне зависимости от его амбиций и восстания, казалось, обладал определенными качествами, которые бы сделали его достойным лучшей участи. Неудивительно, что в его положении ему следовало бы предпринимать какие-либо попытки, какими отчаянными бы они ни были, которые могли бы позволить ему отступить в своих делах; но привязанность и бесстрашие его собственных преданных последователей поистине удивительны; эти сердца забились для сражения, вместо того, чтобы быть подавленными при виде такой армии или поникнуть от осознания собственной жалкой ситуации, которая не позволяла ни отступить, ни укрыться, напротив; и без какого-либо другого ресурса, кроме их природного мужествам и усилий, они были разрезаны на куски со всей уверенностью, которая возникает в опытных войсках из осознания своего превосходства в военном мастерстве и дисциплине.
В этой злополучной армии было около 400 русских, греков и албанцев, которые образовывали отдельное тело войск и имели в распоряжении артиллерию, составившую 20 пушек, с которыми они приложили большие усилия к участию в сражении. Они также повели себя с большим мужеством, и все были убиты, оставив выжившими лишь около 20 человек. Несколько российских кораблей появились в то же время у берегов Египта, но они исчезли, как только обнаружили тот несчастный поворот, который приняли дела.
Новости этого важного успеха были восприняты с большой радостью в Константинополе, радость увеличилась по прибытию вскоре после того дани за четыре года из Египта, переживавшего неприятности; теперь она была отправлена как первые плоды урегулирования в этой страны. По правде говоря, это событие стало счастливее любого, что имели место быть в течение многих лет в турецкой империи. Они избавились от самого смелого и опасного бунтовщика и восстановили в составе империи благородную страну, от которой в значительной степени зависит капитал и поддержание армии; этот успех послужил сдерживанию духа беспорядка и бунта, который был настолько распространен в других провинциях, и в то же время способствовал устранению этого опасного упадка настроений у себя дома, которое было неизбежным следствием продолжающейся серии несчастий. Он также продемонстрировал своим врагам огромные ресурсы великой империи, где такой человек, как Абу аль-Дахаб, опирающийся только на имя своего правительства, смог собрать столь значительную армию в одной из своих самых неспокойных провинций.
Судьба его друга Али-бея не обескуражила шейха Дагира, который при поддержке его многочисленных сыновей и племянников и при содействии друзов Mutualis и других варварских племен, которые решили следовать за его успехами, кажется, приобрел новую силу и мужество с этим событием. Он по-прежнему продолжает вести очень хлопотную войну в Сирии, что сохраняет её и соседние провинции в большом беспорядке; также не представляется вероятным, что Порта будет в состоянии восстановить спокойствие этой страны до завершения военной кампании.
Флот, укомплектованный в этом году в Константинополе, был годен лишь для участия в защите Дарданелл и сохранения владычества на Черном море. Значительная его часть была задействована в охране устья дельты Дуная, чтобы предотвратить любую попытку, которую русские могли бы предпринять для вторжения в Румынию или внезапной переброски войск на борту таких судов, которые они смогли бы провести через эти широкие проливы. Вторая эскадра была послана с войсками, боеприпасами и продовольствием для облегчения положения Очакова и Кинбурна; а третий был отправлен с новым татарским ханом[17] для возвращения Крыма. Мы не очень хорошо проинформированы относительно каких-либо деталей этой экспедиции, за исключением того, что она не имела успеха. Русские говорят, что хан высадился на полуострове и был разбит; турки сообщают, что флот, пострадавший от многочисленных бурь, наконец, был вынужден повернуть в морские порты Амасьи[18] и высадить войска, чтобы починить корабли; команды, состоящие в основном из выходцев из этой страны, воспользовались возможностью расформирования и вернулись в свои дома, из-за чего экспедиция была вынужденно отложена.
Это состояние бездействия, в котором турецкий флот был ограничен своей слабостью, плохо соответствовало планам гения прославленного Хуссейна или Хуссейн-бея[19], военачальника-паши и адмирала Черного моря. Этот великий полководец, который уже с большой честью отличился в ходе войны, особенно в роковом морском сражении у Чесмы[20], и своим смелым и виртуозным поведением в изгнании русских с островов Лемнос[21] и Meteline[22], как только узнал, что русские переправились через Дунай в своей недавней кампании, получил разрешение от султана на назначение заместителя для его флотилии, а сам в ранге сераскира[23], или главнокомандующего, покинул флот, чтобы противостоять противнику. Мы уже видели успех, сопутствовавший его храбрости, и командование в этой экспедиции, и точность, с которой он исполнил своё обещание, данное великому визирю; в настоящее время, его кажется справедливым называть вторым человеком этой великой империи; потому, кроме того, что его прошлое само по себе представляет интерес, стоит упомянуть историю его жизни.
Этот необычайный авантюрист родился в Персии и по одному из тех внезапных поворотов судьбы, которым подвержены выходцы этих бескрайних азиатских регионов, которые в прежние времена были ещё более расположены к ним, чем любая другая часть мира, в своем младенчестве был превращен в раба. Это раннее изменение его положения является следствием одного из предприятий[24], к которым в этой разрушенной империи после смерти Надир-шаха[25] турок постоянно побуждает скупость. Он был куплен и попал в руки уроженца Родосто[26], Румыния, которым он был воспитан; но ввиду растущего недовольства своим состоянием, когда он повзрослел, и положения этого города, благоприятствовавшее его цели, он с помощью грека бежал в Смирну[27].
Так как его гений интересовался только войной, а Османская империя не предоставляла никаких возможностей для его удовлетворения, он поступил на службу новобранцем, которых, как правило, набирали в данном районе для службы в Алжире, и был направлен вместе с остальными в Африку. Затем алжирцы[28] оказались втянутыми в горячую войну с маврами в глубине страны, которые являются изначальными обладателями и законными владельцами этой страны; но у которых государство, частично силой, но чаще разжигая разногласия между князьями, отняли и привели в сомнительное подчинение турки. Наш герой - необыкновенной отваги и общей физической одаренности, а также умный и изобретательный, авантюрист постоянно находил выходы из самых опасных ситуаций, вскоре выделился среди своих сослуживцев и самым быстрым образом поднялся из рабства до командования армией. Имея теперь простор для применения своих способностей и проявления своего гения, он вел войну так успешно и завершил её настолько в пользу государства, что управление городом и провинцией Константина[29], самой богатой и лучшей из принадлежащих Алжиру, была дарована ему в управление в качестве вознаграждения за его службу.
Но Хуссейн вскоре испытал последствия той зависти, которая всегда сопутствует удачливой заслуге, потому что, хотя он и сохранил своё правительство в течение нескольких лет, против него в Алжире всё же был сформирован столь могущественный заговор, что, из-за окончания его удачи, у него не осталось никаких других способов сохранить свою жизнь, кроме своевременного бегства в Испанию, что он и предпринял с самым мобильным и ценным из его имущества.
Нынешний король Испании[30], располагая некоторыми знаниями о его заслугах и качествах, отдал приказ, что Хуссейн должен быть принят с уважением; а потом, по собственному желанию Хуссейна, направил его в Неаполь. Там ему повезло нанять датский корабль, который впоследствии спас ему жизнь и на котором он направился вместе с его имуществом (оцениваемым в 100 000 крон[31]) в Константинополь. По его прибытии в столицу, алжирский агент немедленно получил приказ схватить его как дезертира этого государства; приказ, будучи приведённым в исполнение, довел до конфискации его имущества. В этом проекте агенту, тем не менее, активно и успешно противостоял господин Галер[32], министр Дании в Порте, который немедленно направил своих янычаров на борт судна, а также настаивал на поддержке владельца флага своего хозяина[33], защищая всё, что было на корабле.
Поскольку обсуждение этого вопроса создало некоторый шум и заняло определенное время, это дало Хуссейн-бею возможность, которой он поспешил воспользоваться, представив свои дела султану: демонстрируя свою службу в Алжире, доказывая покушение на его жизнь, которое могло быть предотвращено только его бегством. В то же время он объявил о своем рвении служить Порте и представил свои заслуги таким образом, как он посчитал нужным; предложение, которое было более чем приемлемым ввиду нынешней войны, было затем или сразу же приведено в исполнение, или находилось на рассмотрении. Кроме того, вероятно, что, так как его имущество, из-за активной деятельности господина Галера, находилось в его собственном распоряжении, он нашел пути, чтобы использовать какую-либо его часть для лучшей цели в серале[34], чем смог алжирский агент[35]. Как бы то не было, он был освобожден и сразу же назначен командующим линейного корабля[36]. После того он участвовал в качестве вице-адмирала в сражении у Чесмы, в котором, непринятие его совета о выходе в море и нападении на русских, сначала стоило капитан-паше[37] его флота, а затем и головы. В общем разрушении той ночи, Хуссейн-бей как всегда ознаменовал себя: он был единственным турецким офицером, спасшим свой корабль, что он осуществил путем смелого прохода через линии русского флота.
Этот необычайный человек в настоящее время является кумиром народа, который воспринимает его как реставратора Османской славы. Кажется, на самом деле, будто вместе с главным министром[38], их можно неслучайно считать Фабием[39] и Марцелом[40] турецкой империи. Предприимчивый дух и блестящие действия Хуссейн-бея более известны и понятны людям, более захватывают воображение, чем твердость, намеренная мудрость и разумное поведение министра; соответственно, народ во всеуслышание желает, чтобы Хуссейн-бей был назначен на его место. Это, что неудивительно, должно порождает зависть между этими двумя великими офицерами, что может мешать выполнению их государственнгой службы и, возможно, завершиться гибелью первого или второго. Независимо от достоинств Хуссейн-бея, Порта обязана своим существованием Мухсинзаде Мехмед-паше.
В то время, как западные и северные границы Османской империи были подвержены разрушениям жестокой и разорительной войны, её восточные границы были опустошены смертельным для человечества чумным мором. Этот страшный бич, кажется, изменил свою форму и приобрел новую степень вредоносности, которая не была известна истории. Древний город Багдад стал первой жертвой, где эпидемия унесла, как говорят, поразительное количество в 250 000 человек. Беглецы, бежавшие в больших количествах на расстояние 214 миль[41] в Басру, вблизи устья Евфрата и Персидского залива, принесли с собой свои страхи и беспорядки; здесь они бушевали во всей своей ярости, губя людей в течение некоторого времени в количестве от 6 000 до 7 000 в день; большинство западных христиан погибло, а жители английской фактории спасли свои жизни, сбежав в Персию, предпочтя надежду на милосердие заклятого врага узурпатора Керим-хана[42], ярости не утихающих беспорядков. Исход ситуации оправдал их поведение; по возвращению на месте огромного города их встретили лишь смерть и опустошение.
Практически невозможно сомневаться, что изменение положения дел, которое было замечено в Швеции после вступления нового короля на престол[43], значительно повлияло на поведение России в согласовании условий и сроков проведения переговоров в Фокшанах; не вызывает сомнения, что недавнее завершение анархии, царившей в этом королевстве,[44] сыграло главную роль в продлении перемирия и начале новых переговоров в Бухаресте[45]. На самом деле, существует вероятность того, что это была главная, если не единственная причина, по которой Россия стала участвовать в переговорах, дававших такое бесконечное преимущество их врагу.
Иммиграция целой нации татар из русских владений может считаться одним из самых необычайных событий текущего года. Большое племя калмыцких татар, которое называлось торгутским, уже давно населяло обширные пустыни Астраханского царства, где в соответствии с ограниченным подчинением российскому правительству они пасли бесчисленные стада крупного рогатого скота и в значительных объёмах осуществляли торговлю с Астраханью и городами Волги, куда они продавали коров, овец, лошадей, кожу и ульи, получая взамен зерно, муку, рис, медные чайники, ножи, инструменты, железо, ткани и другие российские товары. Эти татары были столь многочисленными, что могли собрать войско в 30 000 бойцов. Было ли это переселение обусловлено какими-либо причинами для недовольства, или они опасались возможного увеличения российской власти, которое бы ограничило ту свободу, что была так им дорога; однако, как бы то не было, они решили покинуть страну.
Они осуществили свой план так скрытно, что никто ничего не заподозрил до тех пор, пока они не отправились со своими женами, детьми и всем своим имуществом в страну Зонгория[46] в Восточной Татарии, которая является древней родиной их предков и лежит между китайской Татарией[47], Сибирью и Малой Бочарией[48]. В этом длинном и опасном путешествии они были вынуждены преодолеть значительную часть русских владений, и два сильных гарнизона войск были отправлены в погоню за ними, но погоня не увенчалась успехом. Даже не учитывая прибыли, извлекаемой Россией из торговли с торгутами, и общей стоимости имущества, которое они унесли с собой, только потеря такого большого количества людей ввиду малонаселённости тех безграничных пустынь, которые простираются далеко вокруг Астрахани, должна была нанести серьёзный ущерб. Однако это событие может подтолкнуть Россию к расследованию причин недовольства, которое управляло этими людьми, повлиять на будущую линию правительства в отношении тех татар, которые представляют столь значительную часть её подданных, и обрести понимание этой непреодолимой любви к свободе, которая в большей или меньшей степени превалирует среди всех её различных народов, что поможет России сохранить их расположение.
Несмотря на миролюбивое поведение обеих сторон, определённые приготовления в Швеции, очевидно, вызывают тревогу у двора Петербурга, Россия периодически отправляет значительные силы флота для крейсирования по Балтийскому морю, а также содержит армию на границе. Обе эти меры, как бы они не были необходимы, России пришлось провести весьма не во время, так как именно они, в первую очередь, помешали отправке подкрепления для флота в Архипелаге[49], и, во-вторых, вынудили её сохранить значительное число своих лучших войск в бездействии в то время, как они были очень нужны и на Дунае, и в Крыму.
Та же причина подтолкнула Россию к вступлению в более тесный (strict) союз с Данией, который был скреплен договором[50], предоставляющим бесконечные преимущества для Дании. Вследствие этого договора, русский великий князь официально уступил герцогство Гольштейн королю Дании и отказывался от всех прав на имущество и власть на его территории; датский король, в свою очередь, в качестве жалкого эквивалента передавал графство Ольденбург и город Дельменхорст с его территориями великому князю (16 ноября 1773). Этот важный процесс передачи территорий и власти был осуществлен в Киле, столице Гольштейна, где члены правительства, чиновники, дворяне и люди принесли присягу на верность и приняли подданство Дании; уступка была завершена вручением ключей от города и куска земли графу Ревентлоу[51], датскому министру.
Таким образом, обе стороны простились с первоначальным наследством своих предков[52], и один[53], в частности, с тем, которое обещало более высокий уровень безопасности и большую стабильность, нежели любое другое из его обширных владений. Так как уступка, сделанная Данией не может принести никакой пользы великому князю ввиду положения графства, было едва ли нелогично, что он передал территории своему родственнику, герцогу Гольштейн-Эйтин[54], князь-епископу Любека[55], вследствие чего эти территории и земли, принадлежащие к епископству, были объединены в наследственное владение этой семьи.
Статьи договора не были опубликованы, но ввиду цены, уплаченной Россией, вполне вероятно, что его основным положением стал пункт о наступательном и оборонительном союзе[56]. Говорят, что, если война продолжиться, Дания направит в Средиземное море на помощь русским значительные военно-морские силы; нет никаких сомнений, что при определенных обстоятельствах её основные силы на море и на суше могут быть мобилизованы, чтобы пойти ещё дальше. В начале этого года, в то время, как договор ещё был в обсуждении и задолго до его заключения, мощная эскадра была снаряжена датчанами и поддерживалась в боеготовности в течение большей части сезона; никакой тайны не делалось из того, что она была предназначена для присоединения к адмиралу Базбалю[57], русскому командующему, если что-либо произошедшее в Балтийском море потребовало бы их взаимного участия.
Так как великому князю наступил двадцатый год[58], для него был определен брак с одной из принцесс Гессен-Дармштадт[59]; как посчиталось правильным в вопросе столь важном для его собственного счастья, выбор был оставлен исключительно за ним; потому ландграфиня[60] и её три дочери прибыли в Петербург для этой цели. Выбор великого князя вскоре пал в пользу принцессы Вильгельмины, которая была почти на год моложе его; леди приняла греческую религию и была 10 октября крещена в эту веру под новым именем Натальи Алексеевны. После того по двадцать первому дню рождения[61] великого князя брак был заключён и отпразднован с большим великолепием.
За несколько дней до вступления в брак великого князя, императрица [Екатерина II] в годовщину своей коронации[62] осыпала графа Панина[63], который был воспитателем [Павла Петровича], почестями и золотом. Она одарила этого дворянина имением, доходность которого оценивается в около 7000 лир в год, в его полное владение и назначила пожизненное содержание на ту же сумму, помимо награды, составляющей ещё около половины этой же суммы за ведение департамента иностранных дел, вместе с правом выбрать любой дом в Петербурге в качестве его резиденции, а также 35 000 лир на его обустройство и обстановку. Кроме того она наградила с соответствующей щедростью всех офицеров бывшего имения великого князя.
Знаменитый граф Бирон, герцог Курляндский[64] умер в глубокой старости в предпоследний день предыдущего года, и ему наследовал его сын[65]. Так как было известно, что нынешнего герцога недолюбливали при дворе Петербурга, его право на владение этим герцогством казалось очень шатким; считалось, что герцогство скорее всего используют в качестве эквивалента и обменяют с одной или другой из сторон в разделе Польши[66]; или, вероятно, оно могло быть объединено с некоторыми из соседних провинций в независимое государство путём какого-либо брачного соглашения. Вполне возможно, что какие бы трудности не помешали исполнению данных планов, более чем одна идея такого рода была в рассмотрении; сам герцог отлично понимал своё опасное положение и попытался заключить брак с одной из оставшихся принцесс Гессен-Дармштадт[67], в надежде тем самым усилить свои позиции. Однако это стремление не возымело никакого результата и было пресечено, как только о нём стало известно императрице, которая, как говорят, отправила ему письмо, запрещающее вступать в брак. В этой безвыходной ситуации герцог был вызван в Петербург, считалось, что его погибель была предрешена; но вскоре появились некоторые изменения в поведении и намерениях двора; не известно, что им предшествовало, но вдруг герцог стал фаворитом при дворе, и императрица заключила для него брак с русской графиней[68].
Наибольшее внимание повсеместно уделяли формированию серьезного флота в нескольких портах Балтики, где сэр Чарльз Ноульс[69], который получил разрешение удалиться с британской службы и вступить на службу в России, применил его хорошо известные знания и способности в строительстве нескольких мелких судов английской модели. В общем, не осталось ничего, препятствующего России стать великой морской державой. Небольшая эскадра, состоящая из четырех линейных кораблей и фрегата, под командованием адмирала Грейга[70] была направлена достаточно поздно в конце сезона на подкрепление флоту в Средиземном море; предполагается, что очень мощная сила будет послана с той же целью и в Балтийское море.
Войны и завоевания в Грузии[71], о которых мы слышали так много необычайных отчётов, ни к чему не привели. Генерал Сухотин[72] и 12 офицеров были жалкими остатками армии, вернувшейся в Петербург, которую так долго представляли общественности как выигрывающую, побеждающую и свергающую турецкую империю в Азии. Они приписали свои беды причинам, которые во все времена можно было предвидеть: непроходимости страны, неимению достаточной силы и нехватке необходимых припасов; к чему следует добавить храбрость местных жителей и их общее нежелание подчиниться российскому правительству.
Несколько новых серебряных рудников было обнаружено в Сибири, которые, кажется, обещают компенсацию сокровищнице России, истощенной войной. Этот обширный и покинутый регион, который так долго оставался неизведанным и скованным вечной зимой, сделавшей его недоступным для человечества, как оказалось, владеет неисчерпаемыми сокровищами, что со временем смогут превзойти Перу и Потоси Севера[73]. Эти новые шахты принесли 45 000 фунтов чистого серебра по их открытию, которые, как говорят, были получены с наименьшими трудностями и расходами. Императрица [Екатерина II] в соответствии с присущим ей великолепием даровала интенданту царских (royal –королевских) рудников, сделавшему это открытие, княжеский титул и велела руководить добычей руды со всем усердием.
Неудачи кампании дали императрице возможность продемонстрировать своё великодушие; она не обвинила своих командиров и армии; напротив, граф Румянцев, кажется, пользуется таким же влиянием при дворе, как и в свои наиболее удачные дни. Так как зрелища необходимы при деспотических правительствах для того, чтобы или отвлечь людей от осмысления государственных дел, или, при определенных условиях, чтобы поддержать дух народа; были инсценированы штурм и захват Журжи (Giurgewo[74]) у турок, что потребовало значительных затрат, но имело огромный успех в Петербурге. По этому случаю была возведена крепость, которую защищал гарнизон, и можно было наблюдать все военные построения и стратегии, вплоть до взрывов мин, прорыва и занятия крепости штурмом.
Значительные неудачи, которые произошли в главных торговых государствах, ощущались по всей Европе и почти повсеместно повлекли за собой общий застой торгового кредита. Мудрое поведение императрицы [Екатерины II] в этот критический момент и особое внимание, которое она уделила английской торговой фактории в Петербурге, невозможно переоценить. Она сразу же издала указ придворному банкиру, что английским купцам должны быть предоставлены любые кредиты, необходимые для поддержания их торгового баланса, и приняла все другие меры, чтобы показать, насколько она принимает близко к сердцу коммерческие интересы своей страны, а также обращает особое внимание на дружественную и союзную державу[75].
Значительные разногласия, кажется, преобладали в этом году при дворе Петербурга, о степени и природе которых мало что известно. Две партии, принявшие имена своих лидеров, и, возможно, разделившие империю, тем не менее, изначально сформировались по вопросу войны и мира. Первая, возглавляемая светлейшим князем Орловым[76], стремится к продолжению войны, а также получению всех плодов от своих прошлых успехов и тех, которые ожидаются в будущем; вторая следует за графом Паниным, который является ревностным сторонником мира, но не считал целесообразным выражать свое мнение, если бы не чрезвычайная необходимость. Императрица [Екатерина II] одарила этих лидеров благосклонностями и почестями в равной степени; это выглядит так, как будто бы она решила, что необходимо выбрать компромисс между двумя сторонами; князь Орлов возобновил свои обязанности в начале года вследствие письма, написанного ему собственной рукой императрицы; граф Панин же был призван ко двору таким же образом, чтобы применить свои способности для обеспечения безопасности и сохранения империи. Однако, говорят, что в совете императрица при каждом удобном случае высказывала свое предпочтение продолжать войны.
Такие расхождения во мнениях имели бы малое значение, если бы не другие проявления недовольства в различных частях империи и при дворе, о причинах и последствиях которых ещё ничего нельзя сказать. Вместе с тем было отмечено, что в разгар пышности и великолепия празднования бракосочетания Великого князя[77], недовольство, подозрения и опасения были во многих областях слишком заметны, чтобы их скрыть.
Оригинал
Перевод и комментарий: Дарья Дьячкова
[1] 29 октября (11 ноября) начался конгресс в Бухаресте, причем перемирие было продолжено до 9 (22) марта будущего года. В конце 1772 г. переговоры в Бухаресте застопорились из-за спора о Крыме. В январе 1773 года переговоры в Бухаресте были прерваны.
[2] Управление многочисленными провинциями Османской империи осуществляли наместники, зачастую из местной элиты. В ряде случаев подчинение было только номинальным и сводилось от отсылке дани в Константинополь.
[3] Али-бея.
[4] Египет.
[5] Русско-турецкой (1768 – 1774).
[6] Очаков (укр. Очаків) – город, расположенный на побережье Чёрного моря, рядом с устьем Днепра. Морской порт.
[7] Кинбурн (тур. Kılburun) – турецкая крепость XV века на Кинбурнской косе в устье Днепра. Первоначальный замок был захвачен русским отрядом в 1736 году и разрушен. Впоследствии турки восстановили крепость. С 1774 года крепость принадлежала Российской империи. В 1857 году крепость была упразднена и больше никогда не восстанавливалась.
[8] Абдул-Хамид I (осм. عبد الحميد اول – Abd ül-Hamîd-i evvel, тур. Birinci Abdülhamit; 20 марта 1725, Константинополь – 7 апреля 1789, Константинополь) – 27-й султан Османской империи.
[9] Мухсинзаде Мехмед-паша – главный министр султана Османской империи с 11 декабря 1771 по 6 августа 1774.
[10] Турецкий султан.
[11] Франц Тотт (фр. François de Tott; 17 августа 1733, Шаминьи, Франция – 24 сентября 1797, Венгрия) – инженер и писатель, сын венгерского дворянина, находившегося на французской службе (эмигрировавшего во Францию из Османской империи) и возведённого в ранг барона. В 1767 году был назначен консулом в Крымском ханстве. Изучив ранее турецкие дела и турецкий язык, представил несколько проектов о союзе Франции с крымским ханом и для исполнения их был послан в Бахчисарай (в 1767 году). Война между Россией и Османской империей заставила Тотта покинуть Крым; в 1769 году он отправился в Константинополь, где оказал Турции важные услуги улучшением турецкой артиллерии и вообще турецких войск, сыграв важную роль в военных реформах в Османской империи. В 1770 году, когда русский флот угрожал из Архипелага Константинополю, Тотт принял деятельные меры к усилению укреплений при Дарданельском проливе и береговых батарей. Также он был основателем нового завода, производившего пушки, первого турецкого военно-морского училища и подразделений мобильной артиллерии.
[12] Константинополь.
[13] В таком написании упоминается лишь данным источником. Соответствий обнаружить не удалось.
[14] Мухаммад-бей Абу аль-Дахаб.
[15] Али-бей и последователи.
[16] Диван (перс. دیوان) – высший орган исполнительной, законодательной или законосовещательной власти в ряде исламских государств. Высокая Порта Османской империи – состоял из великого визиря, иных визирей и аги янычар, заменяя отсутствующего султана.
[17] Девлет IV Герай (Гирей) (крым. III Devlet Geray, ٣ دولت كراى; 1730–1780) – крымский хан из династии Гераев (1769–1770, 1775–1777).
[18] Амасья (тур. Amasya) – область на севере Турции.
[19] Джезаирли Гази Хасан Паша (тур. Cezayirli Gazi Hasan Pasha; 1713 — 17 марта 1790) — османский капудан-паша (адмирал) (1770-1774 и 1774-1789) и великий визирь (1790).
[20] Чесма – принятое ранее название турецкого порта Чешме и Чесменской бухты, ставших знаменитыми благодаря Чесменскому сражению. В июне 1770 года Российская средиземноморская эскадра уничтожила находившийся там турецкий флот. В настоящее время Чешме – населённый пункт в Турции, расположенный в 80 километрах к западу от Измира, на полуострове Эритрея.
[21] Лемнос (греч. Λήμνος, Лимнос) – остров в Эгейском море, в настоящее время принадлежит Греции. Входит в группу Северо-Восточных островов.
[22] Мейисти (Кастелоризон) (греч. Μεγίστη (Καστελλόριζο)); турецкое название: Меис (тур. Meis), итальянское: Кастельроссо (итал. Castelrosso) – небольшой остров архипелага Додеканес, расположенного в восточном Средиземноморье. Находится в 2 км от берега Турции. В настоящее время принадлежит Греции.
[23] Сераскир (также сераскер, от осман. سرعسكر, тур. Serasker) – главнокомандующий турецкими войсками.
С конца XVI века, после того, как султаны прекратили лично командовать армией, титул носили заместители великого визиря, руководившие войсками. Избирались из двух- и трёхбунчужных пашей, соответствовали российским генерал-аншефам.
[24] Карательные походы для сбора дани. Зачастую сопровождались грабежами и мародерством.
[25] Надир-шах Афшар (перс. نادر شاه, Nâdir Šâh), известный также как Надир-кули хан (перс. نادر قلی بیگ – Nâdir Qoli Khan и Тахмасп-кули хан; 22 октября 1688 – 19 июня 1747) – шах Ирана в 1736-1747 годах, основатель династии Афшаридов, полководец. Завоевательные войны Надир-шаха привели к созданию обширной империи, в которую, кроме Ирана, были включены (в качестве провинций или вассальных территорий) Армения, Азербайджан, Грузия, часть Дагестана, Афганистан, Белуджистан, Хивинское и Бухарское ханства. В 1737—1738 гг. Надир-шах начал поход в Северную Индию и в 1739 году захватил Дели — столицу Великих Моголов.
[26] Текирдаг (тур. Tekirdağ, греч. Ραιδεστός, болг. Родосто) – город в северо-западной Турции, административный центр (центральный район, меркези) области Текирдаг. Расположен в европейской части Турции. Текирдаг имеет ряд исторических названий: Родосто (Ρωδόστο) или Радестус (Ραιδεστός); в византийскую эпоху город носил название Византий (Βισάνθη); в османские времена носил название Текфур Даг, из этого названия и сложилось настоящее название.
[27] Смирна (греч. Σμύρνη) – античный город, один из старейших древнегреческих городов в Малой Азии. Сегодня развалины города расположены на территории турецкого города Измир.
[28] Османские войска на территории Алжира.
[29] Константина (араб. قسنطينة, Qusanṭīnah) – город в Алжире, столица одноимённой провинции. Расположен на северо-востоке страны в 80 км от побережья Средиземного моря.
[30] Карл III (исп. Carlos III; 20 января 1716 – 14 декабря 1788) – король Испании с 1759 года, герцог Пармский (под именем Карл I) в 1731—1734 годах, король Неаполя и Сицилии (под именем Карл VII) в 1734—1759 годах, из династии Бурбонов, сын Филиппа V и его 2-й жены, Елизаветы Фарнезе, двоюродный брат Людовика XV. Представитель просвещённого абсолютизма.
[31] В сравнение в данное время в Европе бык или корова стоили 5-7 крон, породистая лошадь от 100 крон, стул – 2 кроны.
[32] Согласно датским национальным архивам, Галер был послом в Константинополе в 1766-1772 годах.
[33] То есть Хуссейн-бея, нанявшего датский корабль.
[34] Сераглио – османский дворец, в частности судебные и правительственные учреждения султана в Константинополе.
[35] То есть смог подкупить министров и советников и подарками склонить их на свою сторону.
[36] Командир корабля на флоте султана – выгодная должность, которую получали, обычно, за взятку.
[37] Хусамеддин Ибрагим-паша был назначен главнокомандующим турецким флотом в начале 1770 года, смешен в июле 1770, после поражения в Чесменском сражении.
[38] Мухсинзаде Мехмед-пашой.
[39] Квинт Фабий Максим Кунктатор или Квинт Фабий Максим Веррукоз (лат. Quintus Fabius Maximus Cunctator или Quintus Fabius Maximus Verrucosus; умер в 203 году до н. э.) – древнеримский военачальник и политический деятель из патрицианского рода Фабиев, пятикратный консул (в 233, 228, 215, 214 и 209 годах до н. э.). В 233 году до н. э. одержал победу над лигурами. К началу Второй Пунической войны был одним из самых влиятельных политиков республики. В качестве диктатора возглавил римскую армию в 217 году, избегал больших сражений и старался наносить вред врагу, действуя на его коммуникациях и используя тактику “выжженной земли”. Таким же образом он действовал и в кампаниях 215 и 214 годов в качестве консула. Результатом стало существенное ослабление армии Ганнибала и сужение территории, которую контролировали карфагеняне в Италии. Последнее десятилетие своей жизни (213-203 годы до н. э.) Квинт Фабий провёл главным образом в Риме, являясь одним из самых влиятельных сенаторов. Античные авторы, начиная с Квинта Энния, приписывали Квинту Фабию исключительные заслуги во Второй Пунической войне: было распространено мнение, что именно “медлительность” Квинта Фабия спасла Рим.
[40] Марк Клавдий Марцелл (лат. Marcus Claudius Marcellus; около 270—208 гг. до н. э.) – древнеримский военачальник и политический деятель, пятикратный консул Римской республики (в 222, 215, 214, 210 и 208 годах до н. э.). Во время первого консульства (222 год до н. э.) разгромил галлов в долине реки Пад и убил в единоборстве их царя, а потом взял Медиолан. Во Второй Пунической войне в боях под Нолой в 215 году до н. э. впервые после ряда поражений относительно удачно сразился с Ганнибалом. В 213-211 годах командовал армией в Сицилии, где вёл тяжёлую для римлян осаду Сиракуз. Несмотря на ожесточённую оборону, в организации которой принимал участие Архимед, Марцелл взял город и заново подчинил Риму большую часть острова. Вернувшись в Италию, Марк Клавдий ещё два года успешно противостоял Ганнибалу на юге Апеннинского полуострова и погиб в 208 году до н. э. в случайной стычке.
За заслуги в войне с Карфагеном Марк Клавдий получил прозвище “меч Италии”.
[41] 344.4 км.
[42] Керим-хан Зенд Мохаммад (перс. کریم خان زند) (около 1705 – 13 марта 1779) – правитель Ирана (шах де-факто) с 1763 по 1779 год. Основатель иранской династии Зендов. Родился в курдской семье. Он был одним из генералов Надир-шаха, и пришёл к власти в ходе междоусобиц, вспыхнувших после смерти Надир-шаха.
[43] Густав III (швед. Gustav III; 13 [24] января 1746 – 29 марта 1792) – король Швеции с 12 февраля 1771 года. Представитель просвещённого абсолютизма.
[44] Сложившаяся для Швеции неудачно Семилетняя война подорвала влияние “шляп” и привела к власти партию “колпаков”. Однако её правление было недолгим. Экономическая ситуация, ухудшившаяся благодаря принятым ею мерам, потребовала созыва риксдага. Однако “колпаки” всячески противились этому.
Тогда Адольф Фредрик [Адольф Фредрик (Адольф Фридрих, швед. Adolf Fredrik, нем. Adolph Friedrich; 14 мая 1710, Готторп – 12 февраля 1771, Стокгольм) – король Швеции в 1751-1771 годах] заявил, что до того момента, пока не будет объявлено о созыве сословий, он слагает с себя королевскую власть. Столь неожиданное заявление привело к тому, что коллегии объявили о том, что они не могут выполнять свои функции в условиях отсутствия законной власти. В народе началось брожение, а когда командование расположенных в Стокгольме войск сообщило, что оно больше не может поручиться за верность своих солдат, риксрод был вынужден созвать государственные сословия. На риксдаге 1769-1770 годов партия “шляп” вновь получила перевес, однако король был разочарован в надеждах, которые он возлагал на смену власти. Умер Адольф Фредрик 12 февраля 1771 года в Стокгольме от удара, случившегося после чересчур сытного обеда. Его приемник Густав III предпринял попытку примирить политические группировки “шляп” и “колпаков”. 21 июня 1771 года он открыл очередную сессию парламента и в своей речи призвал фракции к сотрудничеству, вызвавшись быть посредником между ними. Однако “колпаки”, имевшие большинство в риксдаге, продолжали вести свою политику, направленную на фактическое поглощение Швеции Россией. Сохранить независимость страны мог только немедленный государственный переворот. Помощь королю предложил финский дворянин Якоб Магнус Спренгпортен. Он планировал захватить крепость Свеаборг, затем со своими людьми переправиться в Швецию, встретить Густава около Стокгольма и ночью напасть на столицу и под штыками вынудить риксдаг принять новую конституцию. К заговорщикам присоединился другой противник “колпаков” Юхан Кристофер Толль. Он предложил одновременно с Финляндией поднять восстание в Сконе и захватить Кристианстад. Принц Карл, младший брат Густава, должен был выступить с армией как бы против мятежников, а затем перейти на их сторону и напасть на Стокгольм с юга.
6 августа 1772 года принц Карл успешно захватил Кристианстад, а 16 августа Спренгпортен взял Свеаборг. Встречный ветер не позволил ему немедленно отправиться на Стокгольм, но последовавшие вскоре события сделали его присутствие там ненужным. 16 августа лидер “колпаков” Туре Рудбек узнал о восстании в Сконе. Спренгпортен не мог выбраться из Финляндии по погодным условиям, Толль был далеко, лидеры “шляп” бежали, и Густав решил действовать в одиночку. Утром 19 августа он собрал верных офицеров и направился к арсеналу. По пути к нему присоединились ещё несколько групп сторонников. Общее число людей у Густава достигло двухсот человек. Он заставил их принести присягу на верность. Затем отряд ворвался во дворец и арестовал членов государственного совета вместе с Рудбеком. На следующий день Густав проехал по улицам города, где его встретили толпы восторженных людей. 21 августа, при всех регалиях, Густав взошёл на трон, огласил основы новой конституции и распустил парламент.
[45] Так как Россия могла опасаться возможного усиления Швеции.
[46] Уральская область, в настоящее время территория принадлежит Казахстану.
[47] Северо-западные провинции Китая, см. карту // URL: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/0/0c/1806_Cary_Map_of_Tartary_or_Central_Asia_-_Geographicus_-_Tartary-cary-1806.jpg (26.01.2017)
Стоит отметить, что представления о границах “Татарии” различаются среди исследователей-первопроходцев. Тартария в описании епископа Клода Висделу включает почти всю территорию современной России, бывшие советские республики Средней Азии, часть Ирана, Афганистана, Пакистана, север Индии, Тибет и Монголию. В другой версии Тартарии граница проходит по Уральским горам. Эта последняя Тартария разделяется на Западную и Восточную меридианом между Пекином и Ледовитым морем. Следуя китайским авторам, Висделу предлагает протянуть линию между самой северной точкой Каспия и пекинским меридианом.
[48] Север Индии.
[49] На русско-турецкую войну, в средиземноморский театр военных действий.
[50] Императрица Екатерина II в 1767 году заключила с Данией договор о союзе, подтверждённый трактатом в 1773 года (так называемый Царскосельский трактат). Согласно заключённому трактату, наследник российского престола Павел Петрович, бывший одновременно гольштейн-готторпским герцогом, отказывался в пользу Дании от всех прав в Шлезвиг-Гольштейне в обмен на графства Ольденбург и Дельменхорст в Северо-Западной Германии.
[51] Фридрих (“Фриц”) Карл, граф фон Ревентлоу (родился 31 января 1755, Альтенхоф; умер 26 сентября 1828, Эмкендорф) – датский дипломат и министр.
[52] Готторпский вопрос – вопрос о принадлежности Дании части Шлезвиг-Гольштейна. Гольштейн-готторпский герцог Карл Петер Ульрих стал в 1761 году российским императором Петром III; Ольденбург и город Дельменхорст, в свою очередь, – наследные владения датской короны.
[53] Павел Петрович Романов.
[54] Ойтин, в старину Эйтин (нем. Eutin) – город в части Голштинской Швейцарии, в настоящее время районный центр немецкой земли Шлезвиг-Гольштейн.
Фридрих Август Гольштейн-Готторпский (нем. Friedrich August von Oldenburg; 20 сентября 1711, дворец Готторп – 6 июля 1785, Ольденбург) – князь-епископ Любекский с 15 декабря 1750 и одновременно граф с 14 декабря 1773, а позднее с 22 марта 1777 герцог Ольденбургский. Из дома Гольштейн-Готторпов.
Родной брат короля Швеции Адольфа Фредрика. Дядя Екатерины Второй (брат её матери Иоганны Елизаветы).
[55] Любек (нем. Lübeck) – город на севере Германии (юго-восток земли Шлезвиг-Гольштейн). Порт на Балтийском море вблизи устья реки Траве. В истории известен как крупнейший центр Ганзейского союза.
[56] Русско-датский союзный договор 1773 года — секретный союзный договор между Россией и Данией, заключённый 1 (12) августа 1773 года в Санкт-Петербурге. Договор состоял из преамбулы, девяти главных статей и одной секретной.
Ст. 1. Русская императрица и датский король гарантировали друг другу исполнение заключённого ранее русско-датского договора об обмене герцогства Голштинского на графства Ольденбург и Дельменхорст.
Ст. 2. Договаривающиеся стороны подтверждали действие русско-датского трактата о дружбе от 28 февраля 1765 года и союзного договора от 13 декабря 1769 года с учётом нижеизложенных в договоре оговорок и дополнений и заявляли о нерушимом и постоянном союзе датского и российского монархов.
Ст. 3. В случае, если одна из договаривающихся сторон была бы атакована третьей державой, то вторая сторона должна была подать первой незамедлительную помощь. Если атакованной стороной оказывалась Россия, то Дания должна была в этом случае отправить ей в помощь 12 тысяч человек пехоты и эскадру из 15 кораблей. Если же нападению подвергалась Дания, то Россия выставляла корпус в 20 тысяч человек и эскадру из 10 военных кораблей.
Ст. 4. Если бы держава, напавшая на одну из договаривающихся сторон, располагалась рядом с не атакованной стороной, то последняя должна была напасть на неё непосредственно со своей территории.
Ст. 5. Если одна из договаривающихся сторон была бы атакована Швецией, то сторона, не подвергшаяся нападению, должна была объявить ей войну.
Ст. 6. Принимая во внимание идущую русско-турецкую войну, король Дании освобождал российскую императрицу от обязательства поставлять в Данию строевой лес, как того требовали условия русско-датского договора 1769 года.
Ст. 7. Дания подтверждала секретные статьи предварительного договора об обмене территориями от 1767 года, касавшиеся свободы русских судов от уплаты зундской пошлины и невзимании с русских торговых кораблей, груженных русскими товарами, пошлин в портах Шлезвига и Голштинии.
Ст. 8. Обе стороны обязались держать в секрете заключение данного союза, дабы не возбуждать беспокойства в других державах.
Ст. 9. Дания и Россия обязались ратифицировать данный договор и обменяться ратификациями в течение шести недель от даты его подписания.
В секретной статье стороны уславливались рассматривать переворот, совершённый в Швеции Густавом III, в качестве casus fœderis русско-датского договора 1769 года и обязывались при первом же удобном случае приложить все усилия для восстановления в Швеции конституции 1720 года. Кроме того, предполагалось привлечение для этих целей Пруссии и Англии, интересы которых также требовали восстановления в шведском государстве былой формы правления.
[57] Базбаль Христиан Михайлович – в 1770 г. был принят на российскую службу из датских капитанов, участник Первой Архипелагской экспедиции, с 31декабря 1772 г. контр-адмирал российского флота.
[58] Великий князь Павел Петрович, родился в 1754 году, а значит, на 1772 год, когда Екатерина начала поиск невесты для наследника, ему было 18 лет.
[59] В многодетной семье ландграфа Людвига IX Гессен-Дармштадтского (1719-1790) и его первой супруги принцессы Генриетты Каролины Пфальц-Цвейбрюккенской (1721-1774) было пять дочерей. На 1772 год замужними были две старшие, из незамужних трёх:
Старшая: Фридерика Амалия Гессен-Дармштадтская (нем. Friederike Amalie von Hessen-Darmstadt; 20 июня 1754, Пренцлау – 21 июня 1832, Брухзаль) – принцесса Гессен-Дармштадтская, в замужестве наследная принцесса Баденская.
Средняя: Наталья Алексеевна, урождённая принцесса Августа-Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская (нем. Wilhelmina Luisa von Hessen-Darmstadt; 14 (25) июня 1755, Дармштадт – 15 (26) апреля 1776, Санкт-Петербург) – великая княгиня (1773), первая супруга великого князя Павла Петровича (впоследствии императора Павла I). Умерла в родах, произведя на свет мертворожденного великого князя.
Младшая: Луиза Гессен-Дармштадтская (нем. Luise von Hessen-Darmstadt; 30 января 1757, Берлин – 14 февраля 1830) – принцесса Гессен-Дармштадтская и великая герцогиня Саксен-Веймар-Эйзенахская
[60] Каролина Генриетта Кристина Филиппина Луиза Пфальц-Цвейбрюккенская (нем. Karoline Henriette Christine Philippine Luise von Pfalz-Zweibrücken; 9 марта 1721, Страсбург – 30 марта 1774, Дармштадт) – принцесса Пфальц-Биркенфельдская, дочь пфальцграфа Кристиана III Биркенфельдского и Каролины Нассау-Саарбрюкенской, супруга ландграфа Гессен-Дармштадтского Людвига IX. Её вторая дочь Фридерика Луиза Гессен-Дармштадтская (нем. Friederike Luise von Hessen-Darmstadt; 16 октября 1751 близ Пренцлау – 14 августа 1805, Берлин, дворец Монбижу) была второй супругой короля Пруссии Фридриха Вильгельма II.
[61] В брак Павел Петрович Романов вступил, соответственно, в 19 лет.
[62] Екатерина была коронована 22 сентября (3 октября) 1762 года.
[63] Граф Никита Иванович Панин (18 [29] сентября 1718 – 31 марта [11 апреля] 1783) – русский дипломат и государственный деятель из рода Паниных, наставник великого князя Павла Петровича, глава русской внешней политики в первой половине правления Екатерины II. Автор одного из первых в России конституционных проектов.
[64] Эрнст Иоганн Бирон (нем. Ernst Johann von Biron; 23 ноября 1690, мыза Калнцеем (герцогство Курляндия и Семигалия, ныне Калнциемс, Елгавский край, Латвия) – 28 декабря 1772, Митавский дворец, герцогство Курляндия) – фаворит русской императрицы Анны Иоанновны, регент Российской империи в октябре-ноябре 1740 года, граф Священной Римской империи (с 1730), герцог Курляндии и Семигалии с 1737. В 1740-1761 годах находился в ссылке.
[65] Пётр Бирон (нем. Peter von Biron, 15 февраля 1724 –13 января 1800) – сын и преемник Эрнста Иоганна Бирона, последний герцог Курляндии с 1769 по 1795 годы.
[66] Разделы Речи Посполитой (польск. Rozbiory Rzeczpospolitej) – раздел территории польско-литовского государства (Речи Посполитой) между Прусским королевством, Российской империей и Австрийской монархией в конце XVIII века (1772-1795). Первый раздел произошёл в 1772 году, второй – 23 января 1793 года, третий – 24 октября 1795 года.
[67] То есть с Фридерикой Амалией или Луизой Гессен-Дармштадтскими.
[68] Доротея Курляндская, Анна Шарлотта Доротея фон Медем, Доротея фон Бирон, редко Анна Курляндская (нем. Anna Charlotte Dorothea von Medem; 3 февраля 1761, Мезоттен, Курляндия и Семигалия – 20 августа 1821, Лёбихау, Германский союз) – урождённая графиня фон Медем, в браке герцогиня Курляндская. Дочь представителей старого курляндского дворянства – Фридриха фон Медема и его второй жены Луизы Шарлотты фон Мантойфель.
[69] Сэр Чарльз Ноулз (Knowles), 1-й баронет (ок.1704 – 9 декабря 1777) – офицер британского королевского флота, участник Войны четверного альянса, Войны за ухо Дженкинса, а также Семилетней войны. Недолгое время состоял на российской службе во время русско-турецкой войны. За время своей долгой карьеры дослужился до звания адмирала флота. Был очень образованным человеком и, в частности, специалистом в строительстве и уничтожении укреплений. Его карьера протекала в основном в Вест-Индии, где он командовал эскадрами кораблей и действовал против испанских и французских кораблей и поселений. Помимо военной службы, находил время для научных исследований, работал над переводами зарубежных научных исследований и разработками своих собственных изобретений. Его военно-морская карьера оказалась омрачена несколькими серьезными неудачами, которые, возможно, и стали причиной его переезда в Россию, где ему был доверен контроль за развитием российского флота.
[70] Самуил Карлович Грейг (имя при рождении Сэмюэль Грейг, англ. Samuel Greig; 30 ноября 1736, Инверкитинг, Шотландия – 15 октября 1788, Ревель) – российский адмирал шотландского происхождения, отличившийся в Чесменском (1770) и Гогландском (1788) сражениях. Отец адмирала Алексея Грейга.
[71] В 20-е годы духовные лица и целые сословия Грузии посылали российскому правительству просьбу о помощи, но без последствий. Ситуация изменилась, когда приблизилась русско-турецкая война. На одном из заседаний Совета было решено поднять против Турции все христианское население Балкан, Греции и Грузии. Отправляя в Грузию экспедиционный корпус Тотлебена, Панин разъяснял генералу суть предстоящей войны: “была бы душа здешняя, а тело грузинское”. Проект совместного похода с самого начала был обречен на неудачу: невозможно было скоординировать действия регулярной российской и иррегулярной грузинской армии. Несмотря на ряд побед, Екатерина II, в целом, была недовольна результатами. В Грузии надеялись, что о ней хотя бы упомянут при мирных переговорах с Турцией – тогда это называлось “внести в трактат”. Но не было сделано и этого. Заключенный 20 июля 1774 года Кучук-Кайнарджийский трактат ни словом не упоминал о Кахетинском и Картлийском царстве. Признав вассальную зависимость Зап. Грузии (Имерети) от Османской империи, тем самым Россия воспрепятсвовала воссоединению Грузии в единое государство, и союзный договор королей (царей) Картл-Кахети Эрекле (Ираклия)II и Имерети Соломона I 1773 года остался неосуществлённым. В 1774 году Екатерина грамотой сообщила, что военная помощь Грузии в настоящее время невыгодна, хотя обещала потребовать от Турции гарантий безопасности Грузии.
[72] Алексей Николаевич Сухотин (1726-1805). Произведённый в 1770 году в генерал-майоры Сухотин в следующем году сменил Тотлебена на посту командующего войсками в Грузии, но в 1772 году, после оставления Грузии русскими войсками, вышел в отставку.
[73] Потоси (кечуа P’utuqsi “грохот”, исп. Potosí) – город в современной Боливии. Уже в 1625 году являлся одним из крупнейших по численности населения (160 000 жителей) городов Нового Света и крупнейшим мировым промышленным центром (во времена разработки серебряных рудников в XVI-XVII веках). В Потоси, являвшемся крупнейшим месторождением серебра в Южной Америке, за период с 1556 по 1783 год было добыто этого металла на 820 513 893 песо.
[74] Джурджу (рум. Giurgiu) – город в Румынии.
[75] То есть Великобритании.
[76] Светлейший князь (с 1772) Григорий Григорьевич Орлов (6 [17] октября 1734, село Люткино Бежецкого уезда Тверской губернии – 13 [24] апреля 1783, Москва) – генерал-фельдцейхмейстер, фаворит императрицы Екатерины II, второй из братьев Орловых.
[77] Павла Петровича Романова.