Выступление с.н.с. Майи Лавринович на конференции «Ложь как фактор социальной жизни: практики и тексты» в Европейском университете Санкт-Петербурга
27 мая 2016 г. старший научный сотрудник Центра Майя Лавринович выступила с докладом "Можно ли обманывать своего покровителя? Ложь как стратегия социального продвижения в патрон-клиентских отношениях (А.Ф. Малиновский и Н.П. Шереметев, конец XVIII – начало XIX вв.)"
В представленных тезисах рассматривается вопрос о том, была ли ложь общественно приемлемым инструментом достижения социального успеха в рамках патрон-клиентских отношений в России в раннее Новое время. Переписка Алексея Малиновского (1762–1840), историка и археографа, с графом Николаем Шереметевым (1751–1809) открывает отношения покровительства, существовавшие между богатым аристократом и мелким чиновником (1780-е), а впоследствии архивариусом и помощником главы Московского архива Коллегии иностранных дел (1790-е–1800-е гг.). Благодаря своему патрону, Малиновский, сын приходского протоиерея, делает блестящую чиновничью и научную карьеру.
Отношения Малиновского с Шереметевым с самого начала строятся на признаваемом и допускаемом обеими сторонами обмане: Малиновский в конце 1790-х гг. составляет по заказу Н.П. Шереметева фиктивную родословную его рода, объяснив графу, как избегать при этом «исторической критики», и получает денежное вознаграждение за свой труд. Факт публикации родословной в официальном «Гербовнике» вывел эту «приемлемую» ложь в публичное пространство.
По мере роста доверия к нему как надежному и исполнительному клиенту, Малиновский входит в структуру «домашнего подданства» Шереметева и становится главой его московской домовой конторы. Его письма к покровителю являются образцовыми для стиля клиента: они содержат уверения в преданности, просьбы о рекомендации или возвращении прежней милости. Соответствующие модели обнаруживаются в «письмовниках» второй половины XVIII в. Отношения патрона и клиента как род социальных отношений в России создали в середине – второй половине XVIII в. специфический дискурс, в рамках которого уверенность в истинных чувствах позволяла надеяться, по словам Д. Калугина, что взаимные ожидания не будут обмануты. Содержание писем Малиновского к Шереметеву не предполагало изложения «правды» о чувствах или о имевших место событиях, поскольку стоявшие за этой перепиской иерархические отношения и вытекавшие из них обязательства подразумевали прежде всего взаимную выгоду. Этот эпистолярный стиль можно сравнить с тем, который характерен для писем А.Н. Радищева, написанных им А.Р. Воронцову десятью годами ранее и который Кирилл Осповат называет «канцелярским сентиментализмом». По словам Родольфа Бодена, обратившего на внимание на эту особенность, этот стиль обусловлен полуофициальным типом отношений, связывающих патрона и его протеже. Однако эти отношения, по словам Бодена, вовсе не являются поддельными, но избирательными, селективными.
Покровительство Шереметева было необходимо Малиновскому не только для продвижения по службе (в 1803 г. стараниями Шереметева он был награжден орденом Св. Анны, а 1805 г. получил чин статского советника): оно было для него источником материального благосостояния. Ответственный за сооружение шереметевского Странноприимного дома в Москве, Малиновский, пользуясь полным доверием графа, на протяжении нескольких лет (1802–1805 гг.) распоряжался огромным бюджетом Дома. В своих письмах к патрону он уверял его в своем полном контроле за строительством и строгом расходовании средств, назначая при этом на должности при Доме нужных ему лиц. В 1806 г. Шереметев вскрыл финансовые махинации в домовой и строительной конторах, причем Малиновский оказался замешанным в присвоении денежных средств его помощниками.
Малиновский на протяжении нескольких лет не просто вводил Шереметева в заблуждение о ходе строительства, но и намеренно обманывал его, затягивая сооружение Дома, служившее к его личному обогащению. В своих письмах к Шереметеву 1806–1808 гг. Малиновский раскаивается, объясняя все обманом со стороны помощников, но старательно затемняет смыслы словами о христианском долге, добродетели и благодарности, умело воздействуя на религиозность патрона. Несмотря на предпринятые усилия, Шереметев не смог или не захотел полностью отстранить Малиновского от руководства Странноприимным домом и не предал случившееся огласке.
Таким образом, ложь не смогла разрушить отношений патрона и клиента, а значит, не являлась абсолютно общественно порицаемой и неприемлемой как средство социального продвижения. Скрепленные в самом начале «допустимым» для них обоих и для общества обманом, эти отношения не были искренними личными отношениями, но служили к взаимной выгоде, для Малиновского – укреплению своих позиций в социальной иерархии. Нельзя исключать, что Шереметев мог считать такое поведение допустимым со стороны Малиновского как недворянина по рождению. Получив полное прощение графа, Малиновский сохранил за собой как должность главного смотрителя Странноприимного дома, так и прежнее доверие графа, в том числе и в финансовых делах. Его положение и статус как в «домовом подданстве» графа, так и в обществе не поколебались. Более того, уже в 1810 г., на следующий год после смерти Шереметева, Малиновский получил чин действительного статского советника.