The Gentleman's Magazine. 1786. June. Vol. 56. P. 457-460
Черкасск[1], 25 октября 1785 года
М-р Урбан[2],
На днях в моей голове крутился отрывок из псалмов, который в переводе на английский звучит так: «Небо – небо Господу, а землю Он дал сынам человеческим»[3]. Прошло достаточно времени, прежде чем я смог найти его в моей книжечке, но наконец, я обнаружил последнюю часть фразы, выраженную таким образом: «sed terram trandidit disputationibus eorum»[4]. Я был восхищен идеей: так если вы рассматриваете землю в моральном, политическом, физическом, природном, философском или теологическом смысле, «tradita est terra disputationibus nostrorum»[5]. Из опасения быть побитым (и я уверен, что случится именно это) я по возможности воздержусь от выражения любого мнения и приведу только то, что подтверждено фактами; и относительно всего остального, т.к. м-р Бёрнет и м-р Бюффон и м-р де Луи[6] не могут согласиться по этому вопросу, я буду придерживаться моей книжечки, по крайней мере, до тех пор, пока кто-нибудь не предложит мне более подходящий вариант. А что касается политического достояния моих записей, я знаю, что оно ни на йоту не принадлежит мне. Вполне возможно, что тот, кто владеет большим, не самый счастливый; а счастье я считаю важной частью нашей жизни. Лучше я в разгар зимы, не останавливаясь ни днём, ни ночью преодолею 500 верст, чем час буду страдать от хандры или ипохондрии.
Состав земли меняется снова около станицы Усть-Хопёрской, на западном берегу Дона, и она превращается в мел, смешанный с песком, как рядом с Кашинском. Более того, вся область абсолютно лишена дерева. В этих местах люди собирают с поверхности реки большое количество плывущей губки. Казацкие женщины, как и русские, используют её для нанесения косметики на лицо и шею, а также как глистогонное средство. После того, как я проехал Распопов[7] и станицу Клетскую, я подъехал к станице Перекопской, где …[8] растет в большом изобилии, но это растение не ест никакой скот, только верблюд питается его молодыми ростками. Степь, которая окружает станицу Кременскую, представляет собой сухую и бесплодную землю, как рядом с Казанкой, но противоположный берег Волги очень лесист. Весь регион изобилует огромным количеством дроздов. В окрестностях станицы Петибенской растут все известные виды солодкового корня. The glycyrrhiza glabra[9] растёт в большом количестве на всем протяжении Дона; и будет также легко добыть её сок для фармацевтических целей с берегов Дона, как и с берегов Волги. Казаки делают из этого корня питательный отвар, который они используют против морской болезни, когда плавают по Азову. Казаки широко используют в качестве лекарства почти при всех болезнях корень белой черемицы, который крайне вреден и даже смертелен для человека. Женщины легкого поведения применяют его, чтобы устранить последствия своих любовных связей.
Небольшой участок возделываемой земли, покрытый дынями и арбузами, я увидел в окрестностях Дона, рядом со станицей Кобылянской[10]. Местные жители высаживают их на открытом воздухе без особой системы, выбирая наиболее песчаные места, т.к. этим растениям больше подходит такая почва, независимо от того, находится ли она на склоне или на ровном месте; кроме того, они хорошо растут, если сезон, наступающий после их цветения, слегка дождлив. В некоторых местах таким же образом они выращивают ячмень, овес и пшеницу.
Кобылянская находится на восточном берегу Дона, в очень низком месте, и вследствие этого, весной и осенью она подвержена частым разливам этой реки. Иногда во время таких разливов некоторые дома сносит быстрым течением. Вследствие этого местные жители не устраивают погреба.
По пути к станице Есауловской, я увидел множество диких гусей, улетающих и возвращающихся огромными стаями. Летят они чрезвычайно высоко, и подстрелить их крайне сложно. Весной они едят первые почки больших ив, equisetum majus aquaticum[11] и шишки сосен. Летом они наведываются на обрабатываемые поля и выказывают особое предпочтение гороху, ячменю и овсу. Вред, который они наносят должен быть очень значительным, если судить по их чудовищному количеству. Летом на берега Дона и близлежащих озер также прилетают огромными стаями различные виды уток. Часто можно увидеть вместе сотни уток, которые по рассказам местных имеют привычку оставлять реки на рассвете, чтобы отправиться за едой на болотистые луга, изобилующие травами.
Жители этой местности единогласно утверждают, что если овца съест вёх, она однозначно умрет. Линней приписывает это смертельное качество, которое особенно известно по лошадям, жукам вида circulio, которые живут на этом растении. Я много раз рассматривал его вместе с корнем, но так и не нашел ни жука, ни какого-либо червя. Кроме того, местные жители убеждают нас, что это растение смертельно для овец в любое время года; и так как оно растет в тенистых и влажных местах, не трудно начать подозревать, что оно смертельно само по себе.
Чем дальше мы спускаемся по Дону, тем меньше лесов мы встречаем. Наконец они на сотни верст полностью исчезают на его западном берегу, в то время, как на противоположной стороне, населенной калмыками, местами, видны маленькие ивы. Местные жители используют высушенные ветки и корни этих деревьев в качестве топлива.
Поскольку больше всего водным птицам нравятся именно заросшие камышом места впадения рек, мы находим много интересных видов птиц рядом с Верхним Курманом, там, где Курман впадает в Дон. Среди этих видов я должен отметить следующие: …[12] розовую цаплю, чей перепончатый пищевод, который она расширяет по своему желанию, пожирая свою добычу, очень сильно напоминает сумку пеликана. Её клюв, напоминающий по форме ложку, выдает в ней водную птицу, питающуюся рыбой; он позволяет ей доставать добычу с максимальной легкостью. Однако форма её когтей и характерная для неё привычка сооружать гнезда на вершинах самых высоких деревьев сближают её с цаплей.
Баклан стаями плавает по водам в этой местности. Когда эта птица собирается кормиться, она расправляет свои крылья, длина которых от края до края составляет четыре с половиной фута, а шум, который она производит при движении ими, слышен на значительной дистанции. Как только он замечает рыбу, двигающуюся к поверхности, он немедленно бьёт по ней клювом, расширяет сумку под ним и целиком глотает свою добычу. Эти птицы вьют гнезда группами, так, что на одном единственном дереве нередко можно найти не меньше, чем пять или шесть больших гнезд, состоящих из веток и корней. Баклан плавает очень быстро и взлетает необычайно высоко. В этих местах я также встретил несколько видов кроншнепов и цапель.
Это неоспоримый факт, что все виды птиц, которые я только что упомянул, прилетают в эти места каждую весну и возвращаются осенью над Чёрным морем в более южные регионы. Существуют веские причины считать, что они периодически отправляются на зимовку в Египет, Аравию, Грецию или в какой-то другой регион, находящийся на том же меридиане. Многолетние наблюдения казаков не оставляют нам в этом сомнений. Но что может быть причиной, не дающей им подняться по Дону дальше, чем на небольшое расстояние от его устья? Почему мы видим пролетающих здесь весной и осенью цапель, водных птиц, бекасов, вальдшнепов и т.д., родом с Дона, на расстоянии в две тысячи верст от этого самого устья? Почему часть этих птиц остается здесь, в то время как другая часть ни разу не появляется за всё лето? Каким образом происходит так, что первая часть не решается отправиться дальше? Ведь водные птицы найдут везде рыбу и червей различных видов, также как дрозды и другие питающиеся зернами птицы найдут везде одну и ту же пищу. В верховьях Дона не меньше мест, покрытых камышом, не меньше устьев рек, чем в низовьях Дона. Длина пути ни в коем случае не может быть признана ответом на вопрос. Вспомните, какой путь проделывает аист весной, когда ему было бы легче найти пропитание поблизости. Пеликан, который часто появляется на озерах близ Павловика, никогда не прилетает сюда; и тем не менее он может найти в этом месте ту же самую пищу. Пусть никто тогда не поддается искушению сделать вывод, что этот инстинкт, который заставляет крылатый народ совершать такие миграции, не предполагает ни такое развитое чувство предвидения, ни обдумывание, как мы привыкли думать; и что выбор мест, где они останавливаются, наиболее часто случаен или зависит, в лучшем случае, от привычки. В отношении России в общем мы должны отметить, что с Дона происходят необычные птицы Чёрного моря, а с Волги – Каспийского.
От Кимелии и почти до Черкасска высажен виноград, привезенный с другой стороны Чёрного моря. Если и есть местность, подходящая для его выращивания, это та, граница которой лежит по западному берегу Дона, от Воронежа и вплоть до устья этой реки. Земля на этих берегах является смесью песка, мела и небольшого количества глины. Столь нужные дожди редко орошают эти земли. Весной и осенью Дон сильно разливается, и эти наводнения могут сильно повредить виноградникам. Тем не менее, так как меловые горы начинаются на небольшом расстоянии от реки, это может стать большим преимуществом. Но казаки не имеют ни малейшего представления о том, как правильно выращивать виноград. В Кимелии кустарник посажен в землю без подпорок; а если их иногда и ставят, то это только тонкие прутики, составляющие что-то вроде горизонтальной решетки, по которой ползёт лоза. Они уделяют большое внимание тому, чтобы выбрать самые низкие места для своих виноградников, так чтобы во время разлива реки вода обязательно достигла их и увлажнила землю. В остальном они оставляют всё на волю природы; и они даже убеждены, что ухаживая за виноградниками более внимательно, они нанесут им больше вреда, чем пользы. Вино же они пока делают неумело. Как только виноград созревает, что происходит примерно в конце августа или самое позднее в середине сентября, они срезают и давят его. Полученный таким образом сок заливается в бочки, которые они даже не пытаются очистить; и через три или четыре дня они начинают его пить. Так как душа казака не может успокоиться, пока всё не будет выпито, почти весь урожай винограда оказывается поглощенным.
При приближении к Кимелии земля полностью теряет свои меловые свойства и превращается в глину, смешанную с песком. На небольшом отдалении от станицы Бабской[13] находятся два могильных кургана (т.е. гробницы), на которых я увидел две статуи, одну изображающую мужчину, другую – женщину, по всей видимости, татар. Но обе они так повреждены под воздействием времени, что их скорее надо считать руинами, чем статуями. Всё, что о них сейчас можно выяснить, это то, что они были изготовлены из гипсового камня. В этих курганах, над которыми были воздвигнуты статуи, фрагменты захороненных людей всегда находят лежащими по направлению с запада на восток. Среди костей, принадлежащих мужчинам, находят сабли, а среди принадлежащих женщинам – кольца из золота и серебра, орнаменты на которых приводят в восторг прекрасный пол. Но так как казаки присвоили себе это подземное богатство, значительная часть этих гробниц на данный момент пуста.
Наконец, м-р Урбан, я прибыл в Черкасск, проехав 807 вёрст (почти 200 лиг)[14] от Казанки[15]. Так как это место является столицей донских казаков и самым отдаленным поселением этого народа, я постараюсь дать в моем следующем письме описание их обычаев и манер. Тем временем, я отправляю вам карту, нарисованную с высочайшей точностью, для того чтобы ваши читатели могли составить представление об этой местности и о направлении течения Дона и Волги в этих регионах.
Ваш М.М.М.[16]
Перевод и комментарии: Екатерина Воронина
[1] Cейчас станица Старочеркасская
[2] Сильванус Урбан – изначально псевдоним Эдуарда Кейва, создателя журнала «The Gentleman’s Magazine», впоследствии условная фигура его издателя, независящая от того, кто конкретно издавал журнал в тот или иной момент.
[3] Псалтырь 115:16 (по принятой в англиканской церкви масоретской нумерации). Здесь приведен синодальный перевод (Псалтырь 113:24).
[4] Т.е. пролистывая Библию, автор остановился глазами на приведенной строке (Экклизиаст 3:11) которая в его версии немного отличается от текста Вульгаты (et mundum tradidit disputationi eorum; букв.: вручил землю/мир их спорам). Далее обыгрывается буквально значение слова terra (земля; в Вульгате близкое по значению mundus – мир, Земля) которое в английском и русском переводах часто передается в переносном смысле (He has also set eternity in their heart / и вложил мир в сердце их).
[5] Букв.: вручена земля спорам нашим
[6] Имена естествоиспытателей. Жорж Луи Леклерк де Бюффон (1707 - 1788) и Жан Андре Делюк (1727 — 1817) полемизировали о происхождении Земли. Подробнее см.: Цверава Г.К. Дмитрий Алексеевич Голицын. Л., 1985. С. 144 -147.
[7] Cтаница Распопинская
[8] Название было пропущено в исходном тексте
[9] Лакрица или Солодка голая
[10] C 1916 г. Суворовская
[11] Вид хвоща
[12] Слово было пропущено в исходном тексте
[13] Сейчас г. Константиновск в Ростовской области
[14] Примерно 960 км.
[15] Имеется в виду станица Казанская, сейчас находящаяся в Ростовской области
[16] Ульям Тук (1744 - 1820) — ученый пастор, проведший в России (с перерывами) с 1771 по 1792 гг., писатель, переводчик и ученый, автор ряда трудов по истории России. Действительный член Лондонского королевского общества (1784), член-корреспондент Санкт-Петербургской Академии наук (1792). Атрибуция псевдонима М. М. М. Ульяму Туку дана в соответствии с данными ресурса: Emily Lorraine de Montluzin Attributions of Authorship in the Gentleman's Magazine, 1731-1868: An Electronic Union List [Электронный ресурс]. URL: http://bsuva.org/bsuva/gm2/browse/GM1786.html